Изабелла Баварская

— Ну что ж, — сказал император, — их жизнь спасена. Пусть они станут по одну сторону моей палатки, а остальные — по другую.

Приказ Баязета был незамедлительно исполнен. Шестерых пленников поставили справа от императора. Минуту спустя они увидели, как ведут остальных. Триста их собратьев, осужденные на смерть, шли, раздетые по пояс; их подводили одного за другим к Баязету, тот с хладнокровным любопытством разглядывал их, потом делал знак увести. Тот, кого он отсылал, проходил сквозь строй солдат-иноверцев, стоявших с обнаженными шпагами, и через минуту от него оставались лишь бесформенные куски, все это — на глазах у графа Невэрского и пяти его соратников.

Случилось так, что среди осужденных на смерть оказался маршал Бусико; его также подвели к Баязету, и тот его послал умирать так же, как и других. И вдруг Жан Бургундский заметил Бусико, он покинул свою группу и направился к императору; преклонив перед ним колено, от стал жестами умолять Баязета пощадить маршала, ибо тот был в свойстве с королем Франции и мог заплатить немалый выкуп. Баязет наклонил в знак согласия голову; Бусико и Жан Бургундский кинулись друг другу в объятия, после чего Баязет сделал знак, чтобы расправа продолжалась, — она тянулась ровно три часа.

Когда упал последний христианин, испустив тот же предсмертный крик, что и другие: «Господи Иисусе Христе, смилуйся надо мной!» — когда все лежали мертвыми, Баязет пожелал, чтобы весть о его победе дошла до короля Франции. Он велел привести графа Невэрского, сира де Хелли и двух других сеньоров, которые остались целы и невредимы, и, обратившись к графу, спросил, на ком из трех шевалье он остановил бы свой выбор, если понадобится привезти выкуп для него и его собратьев. Граф указал на сира де Хелли, двое других тотчас же упали мертвыми.

Написав письма, — граф Невэрский — герцогу и герцогине Бургундским, сир де Куси — своей жене, остальные сеньоры — своим родственникам или казначеям, — они вручили их мессиру Жаку де Хелли. Когда с этим было покончено, Баязет сам начертал путь, которым должен был следовать посланец, обязав его ехать через Милан, дабы известить о победе турок герцога Миланского. Баязет также заставил Жака де Хелли поклясться своей верой, что, выполнив поручение, он вернется обратно к нему.

В тот же вечер мессир Жак де Хелли пустился в дорогу.

Опередим его на пути во Францию и посмотрим, какие позиции заняли различные партии после того, как мы покинули их. Никто не догадывался, отчего король вновь впал в безумство. Одетта все время держалась в тени, ее влияние на короля проявлялось лишь в том, что она творила добро доступными ей средствами; она так же старалась стушеваться, как другие фаворитки лезли из кожи вон, чтобы быть все время на виду. Поэтому она и ушла безвестно, и никто, кроме короля, не заметил, что с неба королевства скатилась самая ясная звезда.

Что касается герцога Орлеанского, то его роман с королевой продолжался, но любовь занимала теперь в его сердце довольно малое место и не могла потушить в нем огонь тщеславия, как прежде, когда король впервые лишился рассудка. То ли из расчета, то ли по движению души, но он воспользовался подавленностью короля и добился освобождения мессира Жана Лемерсье и сеньора де Ла Ривьер; благодаря его настоятельным просьбам сир де Монтегю снова бы приглашен управлять королевскими финансами: его воспитатель герцог Бурбонский не уставал превозносить достоинства воспитанника и умалчивал о недостатках; герцог Беррийский, с которым легко можно было договориться при помощи денег, получил от племянника значительную сумму и, в свою очередь, обещал, если только потребуется, оказать племяннику поддержку. Совет, завороженный приятными манерами герцога, его умом, плененный его красноречием, позволил герцогу, можно сказать, в самом лоне своем сформировать партию, составившую противовес власти герцога Бургундского.

Разногласие между принцами углублялось, каждый бросал на карту все, что у него имелось в наличии, лишь бы потопить противника. Карла, ослабевшего и душой и телом, его подданные тянули всяк в свою сторону, король был не в силах противопоставить всей этой сумятице твердую волю и тем покончить с раздорами. И вдруг, когда каждый был занят тем, чтобы насолить другому, страшная весть поползла по Франции, общее горе объединило всех.