Изабелла. Королевское сердце

– Почему бы вам не перестать их провоцировать? Это только разжигает ненависть. Перемирие, нами достигнутое, – вещь хрупкая, и его величество приложил массу усилий, чтобы наладить отношения с баронами. И я тоже.

– Я ценю ваши усилия, хоть и нахожу удивительным, что вы делали это ради меня.

– Находите меня непредсказуемой?

Он улыбается.

– Вы не такая уж надменная папенькина дочка, как о вас говорят.

– Вы имеете в виду Эдуарда?

– Эдуард перед вами трепещет.

– Вы надо мной издеваетесь?

Гавестон пожимает ей руку. Ничего странного, то же самое мог сделать любой из ее дядьев. Но эта внезапная фамильярность шокирует Изабеллу.

– Лучше нам с вами быть союзниками.

– Почему?

– Мы лучше, чем большинство, понимаем, что красота – это проклятие.

Крыша не выдерживает, и поток дождевой воды проливается вниз, в очаг. Угли шипят, начинают дымиться. Музыканты на галерее откладывают лютни. Зал принимаются готовить к пиршеству. Входят пажи с серебряными кувшинами, чтобы присутствующие могли помыть руки, священник читает молитву.

Под фанфары и восклицания герольда вносят неф[14] – золотой кораблик, украшенный драгоценными камнями и содержащий дорогие специи.

Изабелле не терпится узнать, почему Гавестон считает, что они очень похожи, но сперва оруженосцам предстоит нарезать мясо и подать сидящим за королевским столом серебряные блюда. Те, кто сидят за гостевыми столами, довольствуются деревянными дощечками.

Наконец ей представляется шанс его расспросить. С невиннейшим видом Гавестон заявляет, что не помнит, чтобы он такое говорил. Она почти кричит ему:

– Вы считаете меня красивой?

– Все вокруг так говорят, и я не вижу причин не соглашаться.

– Эдуард меня красивой не считает.

– Он не находит в вас ничего, кроме красоты.

Изабелла чувствует, что ее щеки пылают. Да как он смеет?

– Не обижайтесь, ваше величество. Мне понятны ваши затруднения.

– Затруднения?

– То же самое думают обо мне бароны. Еврей Иосиф и остальные.

– Лорд Пембрук знает, что вы дали ему это прозвище. Вам следовало бы придержать язык.

Он передергивает плечами.

– Зачем, если бароны отзываются обо мне так, словно я – исчадие ада? Я их презираю. Думаете, я могу им понравиться? Хотите, чтобы я перед ними лебезил?

– Мне мало лет, лорд Гавестон, но благодаря отцу я кое-что в этом смыслю. Так вот, он учил меня: не надо нарушать мир прежде, чем удостоверишься, что выиграешь эту войну.

– Король у нас Эдуард, а не Ланкастер и не этот пес Уорвик.

– Я с вами согласна. Но короли и раньше теряли свои королевства. Эдуард многим рискует ради вас.

Внутренняя борьба ясно отражается у него на лице.

– Знаете ли вы, что такое любить? Но откуда, вы еще так юны. Вас отдали совершенно незнакомому человеку, а дальше – как повезет. Но любви вы не знаете.

Это сказано с такой страстью, что Изабелла невольно отшатывается. Он прав: так пылко она никогда не любила. Ему тоже не до улыбок, и он напряженно, испытующе всматривается в ее лицо.

– Знаете ли вы, каково это, когда с тобой рядом человек, который понимает тебя, читает в твоей душе? Любовь, о которой поют ваши менестрели… Всегда ли это о рыцаре и прекрасной даме? Кто выдумал такой закон? Скажете, Господь? Но тогда Господь – мошенник, и этот закон мне не подходит.

Гавестон произносит все это на одном дыхании. Король смотрит в их сторону, он явно недоволен. Изабелла никогда еще не видела Гавестона таким. Обычно он – само спокойствие, а на нее смотрит снизу вверх, со снисходительной усмешкой.

Он же вдруг понимает, что сказал слишком много. Отворачивается, что-то шепчет Эдуарду, и тот смеется. Король хлопает в ладоши, призывая карликов и акробатов.

В эту ночь она выходит из опочивальни, спускается по лестнице и, прислонившись к холодному камню, наблюдает за их тенями на стене – как они сидят у камина и пьют пряные вина. Последнее, что она видит, – силуэты целующихся.

На следующий день Эдуард созывает парламент, но Ланкастер и Толстобрюх – она улыбается, вспомнив прозвище, придуманное Гавестоном для Линкольна, – и другие магнаты отказываются приехать, потому что Гавестон тут. Зато приезжает лорд Пембрук. Видом он напоминает живой труп, но Мортимер называет его единственным принципиальным человеком на всю страну. Эдуард прислушивается к нему. Иногда.

Пембрук сообщает королю, что только Линкольн удерживает остальных баронов от гражданской войны. Неужели все так плохо? Кажется, да. Ланкастер и Уорвик готовы воевать с Эдуардом, но и они слушают Линкольна, который все еще ратует за мирное решение конфликта.

Святки они с Эдуардом проводят в Лэнгли.