Избави нас от зла

Он подступил к ним, вырвал из рук окровавленный ошметок и отшвырнул его в сторону, словно случайно прикоснулся к отраве. На земле перед солдатами Роберт разглядел месиво внутренних органов и крови, какое ему часто приходилось видеть в желобах для отходов на скотобойнях. Когда он понял, чем было это месиво, его начало рвать. Позывы следовали один за другим не переставая, и мальчику показалось, что он вот-вот потеряет сознание. Но этого не произошло; и, как всегда, даже закрыв глаза и моля Господа о забвении, он видел перед собой Эмили и боялся, что эти внутренности могли принадлежать не только леди Воэн.

В конце концов, беспрестанно сплевывая, он избавился от привкуса рвоты во рту и побрел вперед, пошатываясь и не обращая внимания на окрики отца. Он был не в силах выдержать этот ужас, не мог больше ни секунды оставаться на месте такого страшного преступления. Чаща леса, казалось, светлела впереди, и, вглядевшись, он увидел блеск грязи на дороге. Роберт узнал прогалину, на которой видел Эмили в последний раз, повернул к ней и побежал. Вскоре он споткнулся и упал в заросли ежевики, но почти не почувствовал боли от колючек. Едва приподнявшись, он увидел, что перелетел через тело девочки. Дрожа словно в лихорадке, он выбрался из колючего кустарника. На лежавшем теле было платье Эмили. Он перевернул ее на спину. Глаза были закрыты, белокурые кудри запачканы кровью. Мальчик прикоснулся к ране на голове. Она была влажной. До слуха Роберта донесся едва слышный стон Эмили. Он пристально вглядывался в ее лицо, не в силах унять свою дрожь; потом, подумав, что обманулся, он прижался ухом к ее груди. Сердце билось, она была еще жива. Он заплакал навзрыд, поцеловал ее, потом лег рядом, прижавшись щекой к ее щеке, словно желая не дать остаткам тепла покинуть ее тело.

Вскоре на них наткнулся капитан Фокс. Не говоря ни слова, он вернулся на прогалину и привел сэра Генри. Отец опустился на колени возле дочери, погладил ее спутанные локоны и заплакал слезами горестной утраты и облегчения страданий. Затем с помощью Роберта он осторожно поднял Эмили и понес к дороге: туда, где уже лежало холодное и безжизненное тело его жены.

«Тому жить в унижении и зле,

Кто смеет быть злодеем меньше прочих».

Граф Рочестер. «Сатира на человечество»

Рана на голове Эмили оказалась неглубокой, и девочка быстро поправлялась. Но она почти ничего не смогла сообщить капитану Фоксу. Ей лишь удалось вспомнить, что они с матерью вошли в лес и услыхали топот ног догонявших их милиционеров. Потом она почувствовала удар по голове и… больше ничего не видела.

Не смогли ничем помочь и сами милиционеры. Они не пожелали говорить; однако капитану Фоксу казалось, что оба солдата потеряли дар речи. Они бессловесно и почти неподвижно сидели в камерах, лишь принюхиваясь к тюремщикам, словно волки, почуявшие запах крови. Когда перед ними появился сам капитан Фокс, на лицах заключенных не было заметно ни малейшего следа того, что они узнают своего командира, хотя оба прослужили под его началом не один год. Лишь глаза солдат загорались голодным блеском, а губы становились влажными и причмокивали. Одно это превращение убеждало капитана Фокса в том, что его людей околдовали. К тому же со временем их плоть начала разлагаться так, что от носов ничего не осталось, а кожа сделалась мертвенно-бледной и странно поблескивала. Тюремщики заговорили о проказе, но капитан Фокс помнил о созданиях в доме Уолвертонов, которые извивались словно черви в глубине подвалов, и теперь знал, глядя на своих солдат, кто перед ним. Они были обвинены в убийстве и, несомненно, будут повешены. Совсем недавно это были хорошие и добрые люди, капитан Фокс просто не мог заставить себя поверить в их виновность. Более того, чем быстрее они превращались в гниющие развалины, тем более он считал жертвами случившегося их самих, причем судьба этих солдат казалась капитану еще ужаснее, чем судьба леди Воэн.