Избранная. Будь нашей женой (СИ)

Они не узнают, куда делась их дочь, и будут десятилетиями развешивать на фонарные столбы мои портреты с надписью: «Пропал человек».

Кажется, ещё немного, и я свихнусь от разговоров с самой собой. Так себе собеседник. Слишком уж пессимистичен.

— Готово. — Кажется, Макс влетел в комнату, потому что дверь стукнула о стену.

— Так быстро?

— Сорок восемь часов непрерывной работы — это, по-твоему, быстро?

— Оно точно поможет?

— Вот сейчас и узнаем.

— Если ей станет хуже, я…

— Да-да, — горько вздохнул Макс, приближаясь ко мне. — Если ей станет хуже, ты четвертуешь меня и протащишь останки с лошадьми по всей территории поместья. Я в курсе. Итак, Рина… я знаю, ты слышишь. Не волнуйся, всё будет хорошо. Я дам тебе одно снадобье. Ты можешь почувствовать легкий озноб. Не пугайся, он скоро пройдет.

Если честно, Макс нагло врал, ибо озноб был не легкий — меня знобило так, что душа готова была улететь к чертовой матери подальше от тела, которое колотило с неистовой силой. Морозный холод сковал каждую вену, и те, казалось, могли треснуть как сосульки, если шевельнуться.

Но потом в грудной клетке разрослось тепло. Оно медленно переползало к конечностям. Первыми я почувствовала пальцы ног, затем — рук. А когда открыла глаза, то уставилась на двух сосредоточенных донельзя мужчин. Они выглядели так, будто всерьез собрались меня хоронить. Оба не выспавшиеся, заросшие щетиной, печальные и испуганные. Не хватает только лопат и мешка, в которое спрячут моё тело.

Эй, а где же счастливые будущие мужья?

Я не подписывалась на скорбные мины!

— Доброе утро, — опасливо помахала им ладошкой.

Мне почудилось,  что с них сорвался тяжкий груз, потому что братья одинаковым движением расслабили плечи.

— Живая…

— Как ты?..

— Несколько дней может сохраняться слабость и спутанность сознания. — Макс тронул мой лоб тыльной стороной ладони. — Этот яд — гадкая штука. Раньше им травили исключительно королей. Их тела носили с собой, чтобы свергнутые правители слышали, как разрушают их города и уничтожают их семьи, как насилуют их жен и перерезают глотки их детям. Слышали, но не могли ничего поделать.

Какой кошмар. Мне всё чаще кажется, что здешние нравы менее гуманные, чем современные.

Я вытянула перед собой руку, сжала и разжала кулак, потянулась до хруста позвонков. М-м-м, блаженство.

— Зачем кому-то меня травить? — сползла с кровати и попыталась удержаться на ватных ногах. — Да ещё так извращенно. У меня нет ни денег, ни связей. Только яд зря потратили.

Александр молча встал рядом, следя, чтобы я не грохнулась на коленки. 

— У тебя есть мы. Кто-то хотел, чтобы мы чувствовали себя беспомощными, — предположил Макс. — А ещё этот кто-то не рассчитывал, что у нас найдутся необходимые компоненты для противоядия. Само по себе оно несложное, но муторное в подборе трав и магических сцепках. Повезло, что остались отцовские запасы.

— Спасибо тебе огромное.

— Не за что, моя леди, — Макс тронул моё запястье, то ли в нежном жесте, то ли считывая пульс.

Когда я выплеснула эту простую благодарность, Александр напрягся сильнее обычного. Мимолетное движение, почти неуловимое. Но хватило даже отголоска.  Знаете, что мне оно напомнило? Детскую ревность. Такое случается, когда твоего брата нахваливают, а ты стоишь в сторонке и изображаешь радость, хотя хочется испариться. У меня такое случалось. Моя двоюродная сестра всегда была красивее в глазах моих родителей, умнее и лучше по всем параметрам. Мама восхищалась ею и любила повторять: «Кать, когда ты возьмешься за ум? Посмотри на Свету».

Я смотрела, давила улыбку, а втайне мечтала спрятаться в комнате и никогда оттуда не вылезать. Это в лучшем случае. В худшем — чтобы Свету переехал поезд.

Иногда взрослые ранят детей так сильно, что шрамы не заживают всю жизнь. Даже в самых сильных мужчинах зачастую проглядывают маленькие мальчики, жаждущие любви.

— Алекс… — обернулась к стоящему статуей мужчине, — тебе тоже спасибо.

— А мне-то за что? — дернулся он как от пощечины.

— За то, что не оставил меня одну. Спасибо. Я бы свихнулась от страха, если бы тебя не было рядом.

Он медленно кивнул, хотя во взгляде читалось недовольство. Александр не любил пустых благодарностей и не считал, будто его близость как-то мне помогла. Но он, действительно, оставался рядом. Я чувствовала его. А это подчас имеет не меньшую важность, чем реальная помощь.

— Я рад, что ты жива, — выдавил он из себя. — А теперь я найду того, кто пытался тебя убить. Найду и уничтожу.

Глава 11

Пока мои мужчины — ох, как звучит! — разбирались с таинственным отравителем, я решила не предаваться панике, а отвлечься и заняться чем-нибудь поистине женским. Например, продумать свадебное платье.

Дело в том, что за время лежки без чувств мне пришло ещё одно послание. Самое обычное, от матери Александра и Макса. Сейчас я обнаружила его, предварительно вскрытое, на столе и с опаской прочитала. Обошлось без яда. 

«Екатерина!