Избранная проза

Старуха хихикнула: «За здоровье мастера и его подмастерья!»

Я хлопнул себя по животу и залпом выпил стакан. Наливка была сладкой и густой.

«Еще один», — предложила старуха.

Я посмотрел на девушку. Кажется, впервые мне удалось тут разглядеть ее. Она казалась озадаченной и смущенной. Отпивала она маленькими глотками, и на мгновение на ее лице появилось то же выражение нерешительности, как и у ефрейтора с фотографии на стене. Однако один мой взгляд — и она пришла в такое смятение! Настоящий сердцеед!

«Выпьем за ваших детей», — сказал я, как настоящий мастер.

«Хи, хи!» — отозвалась старуха.

Девушка присоединилась к моему тосту, при этом она взглянула мне в глаза, и за это мгновение я мог бы тут же влюбиться в нее.

«У тебя скоро отпуск?» — спросила старуха вкрадчивым голосом.

«Да», — ответил я.

«А ты мог бы приходить сюда по субботам и воскресеньям?» — не унималась она.

«Ну, если будет нужно», — уклончиво ответил я.

Так можно было разговаривать не с каким-то там учеником, а с настоящим плотником.

Лишь теперь я заметил женщину. Все это время она стояла у стены с фотографиями. Она подошла к столу и осторожно присела, как в гостях. Взгляд ее карих глаз снова был по-матерински ласковым и, как мне показалось, немного грустным. Она обняла нас обоих.

«Выпейте, дети, — сказала она каким-то тоскливым голосом. — Выпейте, вина у нас достаточно».

Мне показалось, что глаза ее слегка увлажнились.

«Да, предостаточно, — прокаркала весело старуха. — Его хватит до самой свадьбы».

Они снова завоевали меня. Я смотрел на нежную девичью шею, выраставшую из двух ямочек над ключицами, кожа ее от выпитого вина слегка порозовела.

Дальнейшего развития событий я не мог предположить.

Раскат грома как-то по-театральному завершил эту идиллию, последствия которой трудно было бы предсказать. Все трое на мгновение окаменели. Сено! Они побросали все и понеслись на луг. Я сидел оцепенело до второго раската. Затем встряхнул головой и потащился на работу. Что-то не понравилось мне в этой сцене. Было ли так необходимо всем троим стремглав срываться с места?

В хлеву я наткнулся на незнакомого человека. Это был мужик с морщинистым лицом. Его седые лохматые волосы стояли дыбом. Он опирался своим длинным тощим телом на лопату. Увидев меня, он глубокомысленно изрек: «Ох, ну и ливень будет!»

Я с подозрением уставился на оттопыренные карманы его синей куртки. Может быть, он уже позаимствовал моих гвоздей? Но из кармана он извлек лишь кисет с табаком и протянул его мне: «На, сверни одну».

Сделав это, я подумал, что, если бы он еще объяснил, что ему здесь надо, он мог бы мне даже понравиться.

«Мы только что загрузились, — сказал старик, указав в сторону карьера, — на трактор с прицепом. Пока не приедет подвода, я мог бы здесь немного переждать».

«Сколько угодно», — ответил я тоном хозяина.

Старик перевернул корзину и уселся на нее. Он наблюдал за моей работой, выпуская целые облака дыма. Изредка задавал вопросы.

«Много здесь дел?»

«Так».

«Что, нет мужика?»

«Вроде».

«Бабы-то, наверное, довольны, что у них есть ты?»

Я не ответил. Поднявшись на цыпочках, я выглянул через окошко во двор. Клетка с гусятами была прикрыта. С ними теперь ничего не случится.

«Будь поосторожней, плотник, — сказал старик. — Они сожрут тебя с потрохами».

Нарастающие раскаты грома драматически усилили это предостережение.

«Да уж как-нибудь обойдусь», — мужественно ответил я.

Старик поднялся, выбил трубку и сказал с некоторой издевкой в голосе: «Н-да. До того момента, пока девчонка не задерет юбку!»

У меня как раз в этот момент во рту были зажаты гвозди, а обе руки были заняты брусом и молотком. А то я как следует ответил бы старику. Тем временем он отстал от меня, шмыгнул между коровами, похлопывая их то по спине, то по бокам.

«Да, скотину они содержат в порядке», — донесся из глубины хлева его голос.

Все дальнейшее я не очень хорошо помню, наверное из-за вина, выпитого за обедом. Беспрерывно гремел гром и сверкали молнии. Сразу стало мрачно, скотина жалась друг к другу, беспокойно переминаясь и мыча. Ливень, забарабанивший по крыше, заглушал стук моего молотка. Так же неожиданно, как начался, дождь прекратился. В луже перед дверью засияло солнце.

Старуха вернулась первой. Видимо, благодаря ее привычке ходить большими шагами. Тощая, в черном халате, вся как мокрая ворона, она проскользнула в хлев. Увидев меня и старика, она схватила старую, вымазанную в навозе метлу и принялась ожесточенно мести и скрести пол. Старик отступал шаг за шагом, стараясь увернуться от нее, но наконец, споткнувшись, выскочил во двор. Покончив с незваным гостем, старуха швырнула метлу прямо мне под ноги.