Избранник Небес

Проследовав через холл с высокими цветными витражами, который Фредерико скромно назвал «коридором», он вошел в хорошо освещенный хрустальными люстрами просторный зал с потолками, расписанными в стиле Сикстинской капеллы Микеланджело. Массивные колонны из полудрагоценных сортов мрамора в сочетании с мраморным полом поддерживали атмосферу дворцовой помпезности. Стены были увешаны большими картинами в тяжелых позолоченных рамах, и если бы не длинный классический стол, сервированный серебряной посудой, то обеденный зал загородного дома больше походил бы на Лувр.

«Букингемский дворец — просто жалкая забегаловка по сравнению с этим домом», — поймал себя на мысли Шон и, поправив бабочку, уверенным шагом направился в другой конец зала.

С левой стороны от хозяина, спрятавшегося за раскрытой газетой, молча выстроились в ряд четыре официанта в ливреях из красной парчи, белых гольфах и длинных классических париках. Услышав шаги приближающегося гостя, Белуджи отложил газету и, поднявшись из-за стола, попытался изобразить на лице подобие радушной улыбки:

— Я вас представлял себе другим человеком, — первым протянув руку, сказал Белуджи.

— Обрюзгшим и старым? — улыбнулся Майлз.

Знакомый серый костюм и слегка припыленные лакированные туфли не оставили никаких сомнений, что собеседником «фараона» был именно хозяин виллы.

— Прошу вас, присаживайтесь.

В ту же секунду официант выдвинул из общего ряда стул с мягкой обивкой в стиле Людовика XV, приглашая гостя жестом руки занять место справа от хозяина. Прекрасная полифония церковного песнопения негромко исходила из скрытых где-то в стенах и под потолком динамиков, заполняя мягкими вибрирующими волнами весь обеденный зал.

— Изумительный, ненавязчивый моноритмический текст. Какое восхитительное чувство благородства. Эта поздняя работа Палестрина «Альма редемторис» звучит очень по-итальянски, поскольку мелодия позаимствована из народной песни и исполняется в простых нотах разговорного языка, — сказал Белуджи, неподдельно восхищаясь звучанием действительно прекрасных голосов.

Хозяин виллы не стремился своим поведением выразить искреннее радушие и гостеприимство и где-то в глубине его глаз Шон уловил какую-то настороженность и даже злобный холодок. Лакей слегка наклонился и на расстоянии вытянутой руки, справа от гостя, начал неторопливо предлагать на выбор блюда итальянской кухни. Доктор Майлз мог только отдаленно догадываться, что же скрывается на самом деле за этими замысловатыми названиями.

Заметив легкую растерянность, Белуджи решил помочь ему определиться с выбором:

— Рекомендую вам попробовать мясо фазана. Мои друзья разводят их в охотничьих угодьях и строго следят за численностью популяции. У него необыкновенно нежное мясо, особенно, если оно было замариновано в красном сухом вине с небольшим количеством специй, чтобы не заглушить специфический вкус дичи.

«Мясо фазана, надо же — экзотика какая», — подумал Шон, но ответил уставшим голосом так, как будто они надоели ему, как и евреям в пустыне перепела, которых они ели на протяжении целого месяца:

— Ну, если с небольшим количеством специй, о'кей, пусть будут фазаны.

Пригубив старое вино, Майлз скривился от его терпкого вкуса. Но, вовремя осознав, что этим может выдать свою некомпетентность, слегка приподнял бровь и изобразил приятное удивление.

— Восхитительный букет. Мягкие фруктовые ноты, не говоря уже о насыщенном аромате. Его можно сравнить разве что с запахом трав альпийской долины в мае.

Поскольку эту фразу ректор Блейк частенько употреблял на светских приемах, Шон произнес ее вполне уверенно. Подобие улыбки на лице Белуджи сразу увяло. Ему не хотелось провести ужин с очередным рассеянным кретином от науки, который будет нести всякую чушь за столом только потому, что эти фразы у него засели в голове, и они ему кажутся очень уместными. Уловив оттенок досады на лице медиамагната, Шон понял, что сморозил чепуху, так как никаких фруктовых ароматизаторов и альпийских трав в это старое вино сроду никто не добавлял. Он уже ругал себя за то, что вообще согласился остаться на вилле и решил как можно быстрее откланяться, не желая обременять себя неловкостью и зацикливаться на всякой ерунде. Ему всегда было о чем подумать и чем заняться, и от всех этих утомительных светских посиделок его тошнило.

— Я благодарен вам за столь радушный прием, но все же я не хотел бы злоупотреблять вашим гостеприимством. К тому же я выспался и хотел бы побродить по вечерним улицам Рима.

Попробовав нежное мясо фазана, он добавил:

— Если честно, мне давит на мозги вся эта дворцовая роскошь. Я предпочитаю скромное очарование простых гостиничных номеров.

Белуджи вспомнил, как ректор университета Стивен Блейк ни в какую не соглашался подписывать контракт, пока в него не добавят пункт о размещении Майлза в пятизвездочной гостинице со стоимостью одноместного номера не ниже двухсот евро, и никак иначе.

«Надо же, спартанец какой», — подумал Джино и лишь пренебрежительно отмахнулся в ответ: