Избранник Пентакля

— В Билане сейчас все места стали тихими, — сказал молодой музыкант. — Страх поселился в людских сердцах. Сначала похитители, теперь вот еще и вампир. Я слышал, что герцог Фирен пригласил ко двору нового мага. Может, хоть он сможет навести здесь порядок.

— Да, этот маг — пронырливый малый. — Губы эльфа тронула улыбка.

— Малый? удивленно повторил Скольд.

Ну да, конечно, он не мог знать, что стоявший напротив эльф старше гитариста на десятки лет.

— Внешность обманчива, Скольд, — сказал Итрандил. — Ты можешь думать, что я твой ровесник, но мне уже пошел семьдесят первый год. Так что я имею полное право называть «малым» не только придворного мага Кедрика, но и самого герцога Фирена. Ну, так куда же мы пойдем?

— Неподалеку есть парк.

— Отлично. Надеюсь, ваш вампир сегодня там не появится.

— Не стоит думать, будто у эльфов есть какие-то особенные приемы, которые позволяют нам играть лучше других, — сказал Итрандил, когда они присели на скамью в глубине городского парка, усаженного липами, акациями и вязами. — Секрет — если, конечно, это можно так назвать — заключен в твоем отношении к тому, что ты делаешь. Вот скажи мне — что такое для тебя музыка?

— Ну, — пожал плечами парнишка, — это моя работа.

— Об этом я и говорю, — усмехнулся Индалинэ. — Если будешь продолжать относиться к музыке так же, она никогда не позволит тебе чего-то большего, чем развлекать кабацкую публику.

— Так что же мне делать?

— Ты должен впустить музыку поглубже в себя. В самое сердце. Пусть она станет твоей кровью. Исполнение мелодий подобно применению Силы во время волшбы.

— То есть музыка — это как магия?

— Совершенно верно. Значительно проще, конечно. Есть лишь одно условие, которое можно было бы назвать своеобразным «секретом».

У Скольда загорелись глаза.

— Прошу вас, скажите, — взмолился он.

— Звучат вовсе не струны, — усмехнулся эльф. — Звучат пальцы. Дай-ка мне гитару.

Скольд снял с плеча инструмент, расчехлил и бережно вручил Итрандилу. Индалинэ сразу начал играть, и звуки, которые он извлекал из струн, казались живыми человеческими словами. Скольд заметил, что эльф, вместо того чтобы брать аккорды, невероятно быстро прижимает струны, мгновенно отпуская предыдущие. В итоге аккорды не чередовались, а плавно перетекали друг в друга. Да, научиться играть подобным образом было невероятно сложно. Но результат, как казалось Скольду, стоил сколь угодно долгого обучения. Индалинэ сыграл несколько тактов вступления и запел:

Страх спутал все мысли, и гнев хрустит в кулаках.

Как построить хрустальный дворец, стиснув камень в руках?

Мы ослепли в поисках солнца, а глаза, как и прежде, горят.

Но скажи нам, что все хорошо, и с неба польется яд.

Обглодан ветром мудрый дуб,

Несутся листья в высоту,

И мертвый иней на камнях.

Ржавеет разум, тускнеет сталь.

Их свет обезумел, их мир устал.

Багровым сном прошлась война.

Ты не знаешь, на каком берегу искать пропавшее сердце,

Только призрак счастья неподвластен смерти.

Не исчезнет, слившись с облаком вдалеке,

Не растает, словно от крови лед на реке.

Он обернулся меркнущим лицом,

Он обернулся в листьях мертвецом,

Он обернулся в саван бирюзовых глаз.

Ветра иные в грудь вошли, не оторваться от земли.

В твоих глазах разбито счастье, что никого не пощадит.

Сотрет в пыль горы, погасит звезды и все сначала сотворит.

Но твое сердце во льдах не мерзнет, оно любовь свою хранит.

Пусть куют золотую монету на алтаре войны,

Где распяты сердец миллионы и наши мечты.

Изумруд растворится в воде, с ним надеждам твоим утонуть,

Но если травы растут сквозь гранит- не растопчешь, а стало быть — в путь!

Война надежды рушит,
И продаются души,
Но ты хранишь свою мечту.
А когда земное царство
Уйдет, как прах, сквозь пальцы,
Не обнаружишь пустоту.

— Отличная песня, — сказал Скольд. — Тоже ваша, я правильно понял?

— Да, — кивнул Итрандил. — Я сочинил их несколько тысяч. Хватило времени за семьдесят-то лет.

— Я лишь не понял, почему она про войну, ведь в Схарне давно никто ни с кем не воюет.

— Я порой и сам удивляюсь тому, что пишу. Я никогда не был на войне, но в своих снах сражаюсь очень часто. Должно быть, память рода говорит во мне.

— А может, это вещие сны?

— Не хотелось бы, — поморщился эльф. — Хотя как знать… Посмотришь вокруг — и поверишь, что скоро будет война.

— Это точно, — печально вздохнул музыкант.

— Извини, я некоторое время не смогу поддерживать беседу. — Индалинэ ощутил знакомое покалывание в затылке.

Вместе с этим пришло облегчение: значит, с Эрталионом все в порядке.

«Да, отец».

«Здравствуй, сынок. Твое расследование продвинулось?»

«Пока что нет. Я, можно сказать, только начал».

«Можешь не продолжать. Хранители ошибались, считая убийцу эльфом. Он не имеет к нашей расе ни малейшего отношения».

«Как ты узнал об этом?»

«Сказали сами хранители. Двое из них прибыли сегодня в Кандар. Им удалось узнать, что отступник — человек и что он служит герцогу Фирену».