Избранник Пентакля

«Вот как? Так, может, мне все же попытаться вычислить его? Я успел познакомиться с придворным магом герцога».

«Оставайся в городе, но пока ничего не делай. Ты не подумал о том, что твой новый знакомый сам может оказаться тем самым отступником?»

«Ты прав. Не подумал. Но зачем, в таком случае, мне оставаться в Билане?»

«Хранители Лой и Даргор вечером отправятся туда. Будете действовать вместе. Эльфийская честь не попрана, но покойный Ангус был моим другом, не забывай».

«Понятно. Скажи им, что меня можно найти в гостинице «У лепрекона». Да, что там с троллями?»

«Тех, что вторглись вчера в наш лес, больше нет. Но много еще осталось в других местах. Сегодня состоится небольшой совет, а через несколько дней — удар возмездия».

«А я, как всегда, должен буду пропустить самое интересное».

«Разве охота за магом-отступником — менее интересное дело, чем вышибание душ из мерзких болотных карликов?»

«Знаешь, честно сказать, я бы лучше у пруда с девчонками посидел».

«То-то же. Ладно, я заканчиваю. Гости начинают прибывать. Всех благ».

«Всех благ, отец».

Индалинэ вышел из прострации и увидел, что по аллее движутся в их со Скольдом сторону две мужские фигуры. Один из идущих, высокий и толстый человек, чья массивная фигура в буквальном смысле заслоняла солнце, что-то говорил своему спутнику, указывая на эльфа. Из-за плеча его выглядывало что-то, весьма напоминавшее рукоять меча. «Неужели снова придется драться? — подумал Индалинэ. — Занзара, как же мне это надоело!»

— Привет, — сказал великан, подойдя к скамейке. — Я вижу, у вас тут весело. — Размерами он значительно превосходил Заффу — и казался еще толще, поскольку весь был обвешан сумками, флягами и мешочками. А то, что эльф принял было за оружие, оказалось гитарным грифом.

— День добрый, господа, — сказал Индалинэ, готовый в любую минуту настучать «господам» по рогам. — Не сказал бы, что мы развлекаемся. Но и не грустим особо.

— Привет, Феликс, — сказал Скольд, вставая и протягивая руку сначала толстяку, а после его товарищу. — Когда приехал?

— Да только что, — улыбнулся детина. — Шел домой и услышал музыку. Ты же знаешь, я никогда спокойно не пройду мимо, если играют на гитаре.

— Познакомься, это — Индалинэ Итрандил, музыкант из Кандарского леса.

«Музыкант? — подумал Индалинэ. — Да, а самом деле — кто же я? Просто эльф? Обидно как-то. Воин? Но ведь ни разу не был на войне. Так что мальчик прав — я действительно музыкант из Кандарского леса».

— Меня зовут Феликс, — сказал толстяк, поклонившись: видно, он был знаком с эльфийскими традициями. — А это Велон. — Спутник Феликса выглядел очень мрачным. Он не проронил ни слова, а лишь сдержанно кивнул. — Ему нелегко пришлось. Поехал в столицу за лучшей долей, да нарвался там на каких-то лихих ребят — до нитки обобрали. Я помог ему вернуться обратно.

— Мне повезло, что я встретил Феликса, — сказал Велон. — Иначе сгнил бы на улицах Денборга.

— Вы, Феликс, стало быть, тоже ездили в столицу? — полюбопытствовал эльф.

— Ага. Я ведь музыкант, как и вы. Раньше пел песни просто так, для души. Работал в местном крематории, но его уж полгода как закрыли. Теперь я уличный бард. Раз в месяц выбираюсь на заработки в Денборг. Улов с каждой поездкой все больше, так что о прежней работе не жалею. Хотя и есть за что сказать ей спасибо. Ежедневная близость смерти определенным образом на меня повлияла.

— Феликс тоже сам пишет песни, — пояснил Скольд. — Спой что-нибудь из своего Феликс.

— Да, я с удовольствием послушаю, — поддержал его Индалинэ, у которого совершенно неожиданно появилось свободное время.

— Ну что ж… — Феликс снял с плеча гитару. — Песня называется «Слезы времен».

Когда он начал петь, Итрандил был удивлен. В отличие от прочих бардов, что старались придать своему голосу ангельские интонации, Феликс рявкал, как медведь:

Слезы времен —
Солнца прах.
Слезы времен —
Море иллюзий.
Разрушь гегемонию прошлого,
Дракона сомнений убей.
Избавься от злого и пошлого,
Исчезни из мира людей.
Пусть пламя сжигает печаль твою —
Не стоит об этом жалеть.
Туда, где ветра в вышине поют,
Стремится душа улететь.
Пусть сердца язвящие раны
Болеть перестанут к утру,
И гнет меланхолии странной
Исчезнет, как пыль на ветру.
Слезы времен —
Солнца прах.
Слезы времен —
Море иллюзий.
Словно пыль на ветру!

Феликс принялся яростно колотить по струнам, и мелодия превратилась в бурлящий водоворот, в котором действительно можно было услышать — да что там: увидеть! — танец очищающейся от боли былых обид и лишений человеческой души.