Избранники Небес

— Да. Сейчас в исследовательском отсеке вершится суд над ним.

— Кто он? Кто посмел убить мою божественную Эллен?

— Кен… Кен Каваи.

Услышав это имя, Дэниел открыл глаза. Приложив усилие, приподнял голову с койки.

— Кен Каваи? Но этого не может быть! — он не мог поверить в причастность хорошо знакомого ему человека к этому преступлению.

— Все улики против него. В его рюкзаке обнаружена рубашка со следами крови. Она принадлежит Орнего и Браун. А также при нем обнаружен кинжал, предполагаемое орудие убийства профессора.

— И что еще?

— Вот и все! Да, кроме того и показания свидетелей, которые не раз слышали перебранку между покойным и убийцей.

— И это все? — в недоумении посмотрел Гатеридж на говорящего. — Что это за улики? Перебранка?… Да что там какая-то ссора. Чтобы убить человека, необходимы веские причины.

— А ты считаешь, что ненависть — это недостаточный повод?

— Нет, конечно же. Я, к примеру, недолюбливаю тебя, как и ты, думаю, меня, но мы не собираемся убивать друг друга. Не правда ли?

— Безусловно, — согласился египтянин.

— А что за нож был изъят?

— Это Крис-Нике — кинжал повстанцев. Каваи утверждает, что нашел его.

— Врет бесстыдно! — неожиданно заявил Дэниел.

Это его нож, и тем не менее он не совершал этого убийства.

— С чего это ты так уверен? — сомневаясь в суждениях душевнобольного, спросил врач.

— Нидл! Расследуя это дело, вы упустили самое главное. Полагаю, разгадка кроется в этом инопланетном насекомом.

— По-твоему, ради нидла были совершены оба убийства?

— Именно! Кому-то понадобился нидл, он вошел в исследовательский отсек, уповая на то, что в это время там никого не будет. Однако вор наткнулся на Орнего. При сопротивлении профессора он перерезал ему горло. А Эллен… она пошла туда исправить устройство связи и наткнулась на убийцу. Вот почему нидл создал ее двойника. Это насекомое было в руках не профессора, а убийцы. Ведь именно с этой целью вор явился туда.

— А дальше?

— То, что случилось потом, нет необходимости напоминать, — пытаясь оградить себя от жутких воспоминаний, закончил страдалец.

— У тебя логичные суждения, несмотря на то, что…

— Несмотря на то, что я психопат? Сумасшедший? Или…

— Душевнобольной.

— Звучит недурно, — горько усмехнулся Гатеридж.

И все равно по значению одно и то же, — и выдержав паузу, продолжил: Порой просветления бывают и у сумасшедших, а безумные водятся среди здоровых людей и судят невинных.

— Дэниел, каковы бы ни были твои домыслы, этого недостаточно, чтобы оправдать Каваи.

— Есть еще кое-что. И это возможно спасет Кена, но раскрою я свою тайну только на суде.

— Хочешь выступить в качестве свидетеля?

— Нет, в роли защитника.

Доктор колебался. Он не мог решиться отпустить буйного и непредсказуемого больного на свободу.

— Решай быстрее, Ахмед, либо ты спасешь невинного, либо станешь соучастником его убийства.

Ибн Салим подошел к койке и развязал ремни.

— Ты сделал правильный выбор, — силясь встать с койки, подбодрил того Гатеридж.

— Надеюсь.

Врач помог юноше встать и, положив его руку на свое плечо, вывел из комнаты заточения. Дэниел еле стоял на ногах, его качало из стороны в сторону. Действие бромидов лишило его твердой походки. На ступеньках он споткнулся и чуть было не свернул себе шею, но доктор вовремя поддержал его за талию. Поставил на ноги и повел за собой.

— Какая материнская забота, — подшутил больной.

Ахмед Али нахмурился.

— Был бы у меня такой сын, как ты, давно бы придушил его.

— За что?!

— За чрезмерную болтливость и неуместные шутки.

Шагай, больной, нам надо успеть на суд до вынесения приговора!

Гатеридж больше не обронил ни слова. Они добрались до нужного отсека в самый раз. Присяжные уже вынесли вердикт. Оставалось только оговорить меру наказания.

— Этот человек невиновен! — послышался голос с другого конца большого помещения.

Взоры присутствующих обратились на человека, посмевшего прервать судебное заседание. Каково же было удивление людей, когда они узнали в защитнике подсудимого бывшего капитана. Голова Дэниела была забинтована, после недавнего самоистязания, лицо осунулось от голодания, а глаза опухли от чрезмерной дозы успокоительного. На корабле давно прошел слух о его душевном состоянии, и все прекрасно знали о причинах недуга. Злые языки болтали, что Гатеридж безнадежен, и безумство его неизлечимо. Его появление в зале суда ошеломило всех.

— Кен Каваи невиновен! — повторил Дэниел, приблизившись к судье.

Обязанности судьи на этом разбирательстве исполнял новый капитан «Сфинкса» — Джеффри Коллинз.

— Что это значит, доктор ибн Салим? — призвал он лечащего врача к ответу за такое своеволие душевнобольного.

— У мистера Гатериджа важное сообщение суду.

— Какое?

— Спросите об этом лучше его, — устав волочить пациента на себе, Ахмед Али опустил его на свободный стул.

— Какую информацию вы собираетесь сообщить нам, мистер Гатеридж?

— Я намереваюсь выступить в защиту подсудимого.