Избранница грозы

Когда я подошла к профессору Риткинсу, он поманил меня за кафедру, где в нише обычно лежали всякие материалы для лекции, раздаточные книги, ну или – если проходило занятие по зельеведению – котлы. Но сегодня там стояли папки с плакатами и одна большая коробка.

– Вы уж простите, что дергаю, милая девушка, но возраст, понимаете, уже не позволяет носить ничего тяжелее ручки. Пожалуйста, пронесите эту плиту по рядам, чтобы все могли поближе увидеть уникальнейший артефакт древних верований!

Не сказать, чтобы круглая каменная плита была тяжелой. Скорее, неудобной: защитная пленка на ней превращала шероховатую поверхность в глянцевую, из-за чего держать плиту было неудобно и страшно. Хоть бы не расколотить древний артефакт впопыхах. Из-за этих опасений я не сразу взглянула на плиту – и очень напрасно.

– Подождите, пожалуйста, – попросил профессор, – несколько вступительных слов.

Я остановилась у кафедры, под пристальными взглядами Ясперы, Кеймана, Аннабет и Бастиана. Все остальные смотрели на профессора.

– Сейчас мы с милой барышней продемонстрируем вам удивительный артефакт! Одно из последних свидетельств существования архиязыка, прообраза всех древних наречий. Да-да, того самого языка, о существовании которого до сих пор спорят! К сожалению, из-за масштабных войн и катаклизмов свидетельств такой письменности осталось немного. Но кое-что моей группе все же удалось обнаружить.

Тут я уже с интересом посмотрела на плиту, и чуть было не выругалась. Выщербленные в камне буквы оказалось сложно понять из-за состояния плиты, пролежавшей в земле многие сотни лет, но смысл символов оказался так же понятен, как собственное имя.

Потому что они и были моим именем: на камне было высечено «Деллин».

Я почувствовала себя героиней ужастика, в котором таинственный маньяк пишет кровью на окнах своей жертвы. Только вместо маньяка – куча жутких совпадений. Черные розы от Бастиана, платье от Кеймана, гребень неизвестно от кого, древние языки и эта дурацкая плита.

Приходилось крепко держать каменюку в дрожащих руках, хотя соблазн уронить ее на Бастиана был огромен. Когда я проходила мимо, он едва слышно сказал:

– Принеси лучше кофе, а?

Все адепты с интересом и одинаковым непониманием рассматривали плиту, и лишь у Кеймана я задержалась надолго.

– Что? – Он заметил, как я смотрю.

Профессор в это время рассказывал об экспедиции и трудных поисках – эта часть лекции оказалась поинтереснее перевода древних карт, так что на меня уже почти никто не обращал внимание. Подозреваю – за исключением Ясперы.

– Здесь мое имя! – шепотом сказала я.

– И что?

– Откуда?

– Деллин – древнее имя из нашего мира. Так звали с десяток принцесс и с пару сотен более-менее значимых исторических личностей. Откуда в тебе эта паранойя?

Действительно, и откуда во мне эта паранойя! Подумаешь, ди Файр в попытке запугать завалил мне комнату черными розами, а опекун, который и рад бы придушить, да законы не дают, прислал дорогущее платье. А если я неправильно определила виновника этих безобразий – то впору нестись и писать заявление на преследование. Или как здесь страже жалуются? Плюс невесть откуда взявшаяся способность к древним языкам, мое имя на дурацкой табличке и удар током от бога грозы, после которого я вынуждена раз в неделю ходить валить лес.

И правда, чего это я такой параноик?

– К сожалению, мы пока не знаем, что написано на данном артефакте, однако предполагаем, что это – часть какой-то летописи. Ну, или часть интерьера какого-нибудь древнего замка. Адептка, пожалуйста, верните плиту на место, и огромное вам спасибо за помощь.

Я вымученно улыбнулась профессору. Не знаю, заработала ли я право пойти на Бал Огня, но головную боль – определенно. Кейман весьма вовремя, хоть и неожиданно, поделился крупицами.

В середине лекции всем организовали кофе-брейк. Только назвали двадцатиминутную паузу по-простому: перерывом. Народ высыпал в коридор и разбрелся меж столов с кофе, печеньем и фруктовыми нарезками. Большинство восприняло это как облегчение. Я размешивала сахар в чашке, когда к столу с напитками подошел Кейман.

– А вы не слишком часто рядом со мной третесь? – не удержалась я. – Пойдут слухи.

– Шторм, что за выражения в адрес преподавателя? Я не трусь, я воспитываю подопечную. На тебе лица нет, очнись, ты увидела плиту со своим именем, а не привидение.

– Просто это выбивает из колеи. Я до сих пор не понимаю, какая у меня роль в вашем мире и почему у меня проявилась способность читать древний язык. И это электричество.

Кейман устало вздохнул.

– Единственная беда твоего пребывания в нашем мире – сила, данная природой. Так уж получилось, что она большая. И по мере твоего обучения, а может, и в течение всей жизни, будет раскрываться новыми гранями. Язык и молнии – только первые пласты, лежащие на поверхности. Нравится нам с тобой или нет, но темный дар будет удивлять. Эта магия непредсказуема.

– Да, я помню, надо учиться ее контролировать.