Избранница Хаоса

Лесная подстилка из веток, хвои, опавших листьев и медленно сохнущей травы мягко пружинила под лапами. Непривычно очень — то и дело хотелось посмотреть, не наступила ли во что, не засадила ли занозу в лапу. Всё остальное же — приятно и самую малость пугающе. Я, например, и не знала, что в хвойных лесах тепло — теплее, чем на открытом воздухе, — но в разы менее влажно, чем в лиственных. И ветра почти нет: шумит где-то в вышине столетних сосен, а до земли и не доходит. Вот так прогуляешься по подобным местам, вдохнешь запах свежей хвои и подумаешь, что не зря тащила свою полосатую задницу на далёкий север.

Ни с того ни с сего захотелось рвануть в горы. Прямо сейчас, в неверном свете молодой луны, не зная дороги. Да вообще ничего не зная, просто… тянет что-то. Со страшной силой, будто магнитом. Я даже было свернула в сторону гряды, что тёмной неровной полосой разрезала небо. И вдруг замерла, услышав хруст веток под тяжёлыми шагами.

Первым порывом, пугающим и вообще ни разу не адекватным, было рвануть на шум. Тигры бегают быстро: несколько минут, и можно будет сбить с ног этого наглеца, угрожающе зарычать, показывая, что вовсе не он тут самый сильный и опасный. Вторым — проигнорировать и идти своей дорогой, не обращая внимания на всё усиливающийся запах медведя. В итоге неспешно побрела на звук. Нарочно петляя между часто растущими соснами, то и дело останавливаясь, стараясь запомнить запах, привыкнуть к этим местам.

Чужие шаги — не человечьи, звериные — снова донеслись до меня, когда я уже вышла обратно к озеру. Да так и замерла, залюбовавшись вышедшим навстречу медведем.

Он огромный. Куда больше всех, что я встречала, настоящих или перевертышей. Силой от него веет ничуть не меньше, чем в человеческой форме. И пахнет в разы сильнее. Вроде бы мокрой шерстью — видно, пробовал озерную водичку лапами, — сладкими ягодками, мёдом, ещё чем-то трудноразличимым.

Медведь презабавно склонил голову набок, шагнул мне навстречу, отчего первой реакцией было как следует вздыбить шерсть на загривке. Зарычать угрожающе. Изображать склочную домашнюю кису я не стала, но негромко рыкнула. Для проформы, чтобы не обольщался.

Ха, можно подумать, кого-то тут волнует моё недовольство. Косолапый (надо будет обязательно поделиться этим наблюдением с наглой медвежатиной) зарычал в ответ и мелко затрясся, будто бы от смеха. Шагнул ко мне снова и вдруг отвернулся, направился вдоль озера в сторону гор. Затем понял, что я за ним не спешу, и, не дождавшись никакой реакции (а с чего бы ей быть, я не понимаю по-медвежьи!) вдруг перекинулся. Быстро, мягко, словно перетёк в человеческое обличье. Замер передо мной, обнажённый и будто бы совершенно не ощущающий прохлады осеннего воздуха.

— Будешь дальше вредничать или пойдём куда поинтереснее?

Ха, да я могу вредничать хоть до самой Шестой Эры. Но не буду, ладно уж. Как известно, кошки очень любопытные, и я не исключение. Неспешно прошествовала к Дару, тут же недовольно боднула его головой в бедро — иди, мол, чего встал, жди тебя ещё тут!

Ну а что? Не всё же медведям наглеть, кошкам иногда тоже охота.

Шли совсем недолго, Дар даже перекидываться не стал. Метров триста или чуть больше, прежде чем передо мной открылось исходящее паром озерцо, словно бассейн внутри большого озера, отделенный от него крупным камнями. Настоящий термальный источник, одним видом вызвавший восторг и у человеческой половины, и у кошачьей.

— Ну и чего встала? — спросил Дар, абсолютно бесстрашно потрепав меня по холке и подтолкнув к озерцу. — Лезь давай! Вы, полосатые, любите воду баламутить, я знаю.

В источник я не пошла… а вовсе даже несолидно сиганула, подняв кучу брызг. И тут же радостно принялась нарезать круги, мощными лапами загребая тёплую воду. Её непривычный железистый запах чуть раздражал нос, даже заставил чихнуть пару раз; но это мелкое неудобство ни в какую не шло с восторгом, что переполнил меня от ушастой макушки до самого кончика хвоста.

Хаос, да я останусь жить в этой штуке! А Дару готова авансом простить любую из тех долбанутых выходок, на которые он горазд!

Пока он, правда, ничего такого не делал — степенно вошёл в воду, опустился по самую макушку и, быстро вынырнув, тут же принялся обтирать лицо ладонью. Но на меня смотрел, разок даже умудрился проехаться ладонью меж ушей, мягко погладив. Со смешком покачал головой, когда я вздорно фыркнула и отплыла подальше; устроившись у камней, расслабленно откинулся на самый большой из них.

Я могла бы, наверное, плескаться до самого утра. Ни один вид кошачьих не любит воду так, как мы! Но в итоге резонно рассудила, что водица никуда не денется, а вот Дар очень даже может.

В конце концов, можно хоть самой себе признаться, что я попросту по нему скучала?

Тихонько подплыла поближе — не будь Дар оборотнем, наверняка и не услышал бы. А так не проканало: сидит, насмешливо зыркает из-под мокрых ресниц.

— Я гляжу, ты довольна? Вот ведь… кошара.