Избранница Хаоса

Ответила ему очередным утробным фырканьем, но всё же смилостивилась и потёрлась лбом о крепкое плечо. Дар, будто только этого и ждал, принялся чесать меня за ухом, отчего я самым недостойным образом запыхтела. Хорошо, мурлыкать тигры не способны, а то было бы совсем позорище.

Ну хотя и так…

А, ну и ладно! Мысленно распрощавшись с остатками репутации свирепой хищницы, довольно боднула гладящую меня руку. А затем и вовсе лизнула пару раз, что вызвало целую уйму веселья.

— Кожу раздерёшь! — укорил Дар, отсмеявшись. — У тебя язык хуже наждачки. Не хочешь сначала человеком обернуться, а потом уже вот эти все непотребства творить?

Для разнообразия даже послушалась. Поплескалась только пару минут напоследок, ушла под воду — а вынырнула уже в привычном Дару облике.

— Я уж думала, ты решил меня продинамить, — заявила как ни в чём не бывало.

48

Ответом меня не удостоили, вместо всяких слов потянули за руку, а потом и вовсе по-хозяйски устроили лапищу на пояснице. Ну, если быть совсем точной, то несколько ниже… Ничего не оставалось, кроме как закинуть руки Дару на плечи, запустить пальцы в мокрые волосы, практически повисая на нём. Динамить меня точно не собирались — это я поняла, ощутив бедром каменную твёрдость чужого члена. С трудом удалось сдержать довольную усмешку — ведь не сделала ничего, а меня уже хотят. Хотят взять, сделать своей.

И в ответ хотелось отдаться, наброситься на свою добычу, но я не спешила. Огладила мощные плечи, спустилась ладонями по мерно вздымающейся груди, к чёткому рельефу пресса. Нипочём бы вслух не призналась, как мне с самой первой нашей встречи хотелось облапать всю эту красоту. И как нравится реакция Дара на мои нехитрые действия, его тяжёлое дыхание, яркие глаза, понемногу выцветающие из синевы в тёмный звериный янтарь.

— Ну, похоже, ты рад меня видеть, — иронично заметила я, легонько пройдясь подушечками пальцев вдоль его напряжённого члена. Получив в ответ недовольный выдох, смилостивилась и обхватила крепче, с нажимом прошлась по всей длине. — И даже очень.

Невольная дрожь охватила меня, стоило только вообразить, что уже скоро всё это «очень» окажется внутри меня, заполнит собой, будет двигаться со всей доступной силой…

Дар потянулся целоваться. Уже привычно мягко, но глубоко и уверенно, заставляя млеть от ощущения его языка у меня во рту. Странно это — превращаться в безвольное желе от одного только поцелуя. Причём до такой степени безвольное, что я не сразу поняла, когда его ладонь успела сомкнуться поверх моей, заставляя двигаться. И уж тем более пропустила тот момент, когда его рука легла на мою грудь, сжала несильно; крепкие пальцы легонько ущипнули сосок, заставив прикрыть глаза от удовольствия. Исчезли они, впрочем, столь же быстро — чтобы опуститься ниже, погладить между ног. И в воде это прикосновение ощутилось во сто крат сильнее, чем обычно. Или это потому, что у меня давно никого не было, а рядом тот, кого я люблю? Кто любит меня, хочет меня не только как женщину, но и как свою пару.

— Славная киса, — выдохнули мне в ухо, зубы коротко сжали мочку. Нехитрая ласка, да и комплимент весьма сомнительный, однако же вкупе всё это заставило меня буквально рухнуть на грудь Дара.

К его удовольствию, а потом и к моему. Пальцы проникли внутрь, совсем неглубоко, однако достаточно, чтобы ощутить — я действительно готова ему отдаться, хочу принадлежать, хочу снова его зубы в своей шее.

— Славная киса? Помечтай ещё, засранец, — всё же рыкнула недовольно. Вышло… ну, так себе, учитывая, что я на том самом засранце распласталась, бесстыдно вжимаясь в него и едва не урча от удовольствия. — А лучше заткнись и трахни меня наконец.

Дар рассмеялся, низко и хрипло, и чуть глубже пропихнул пальцы, пошевелил ими внутри, отчего я шумно выдохнула и ткнулась лбом ему в плечо.

— Обязательно, — отозвался он. Ткнулся губами в макушку и неожиданно отстранил от себя. Разочарование было невыносимо, как и невесть откуда взявшаяся обида — да как он смеет бросать меня в таком состоянии! — и, видимо, очень явно отразилось на лице. — Эй, ну не здесь же! Пошли в дом.

Дар подал мне руку, помогая вылезти из источника. Почти сразу же перекинулся и неспешно побрёл вверх по склону, где темнел лесной массив.

Человек бы наверняка трижды подумал, прежде чем тащиться в чащу вслед за огромным медведем. Тигрица же была в восторге. От запахов, звуков, видов. От всего. От того, что приехала сюда, на грёбаный Север и вряд ли вернется обратно в Аркади, а уж тем более на юг.