Избранное

Из желтой глины, из праха, из пыли
Я его вылепил.
Я создал его по своему подобию,
Плоть и кровь ему дал.
Я сделал ему короткие ноги,
Чтоб, земной, он крепко на земле стоял.
Я вручил ему меч возмездия и славы,
Чтобы он разил меня,
И сам его тем мечом окровавил,
Чтобы он походил на меня.
Я дал ему имя бренное,
Заставил его резвиться средь наших жасминов
                и роз,
И, чтоб мне презирать мою землю,
Я его на небо вознес.
И, чтоб был он как слепой и безумный,
Чтоб огонь вовек не погас в аду —
Я припал к нему и в мокрую глину вдунул
Мой бушующий смутный дух.
А потом, взыграв, будто зверь веселый,
Молод, темен и слеп,
Высоко я занес мой торжественный молот
И землю отдал земле.
……………………………….
Господа нет, а звери рычат,
Леса шумят.
В гробике розовом
Земле предают младенца,
И сыплются мертвые звезды,
Светлые, тленные.
Есть ветер,
И листьев трепет,
И шорох, и шелест,
И всхлип метели,
И моря рокот, ропот, волн топот,
И громы.
И легкий прерывистый шепот
Влюбленных.
Есть только круженье, смятенье, вращенье,
В дикой и темной алчбе
Есть только время
И бег.

Между январем и мартом 1920

102. «Боролись с ветром, ослабли…»

Боролись с ветром, ослабли,
Пали, над нами поет непогода.
Ныне выходит наш страшный корабль
В незнакомые черные воды.
Руль брось, рулевой! Старых карт не пытай,
Сигнальных огней не ищи вдали,
Но отвернись и морю отдай
Ладанку с горстью былой земли.
Не время роптать и молиться,
Диких светил никто не поймет,
Мудрец не ответит, и тихий святитель
Не осветит этих вод.
Кого оплакивают гаснущие звезды?
Кого встречает волн рассветный хор?
Какое солнце будет сыпать смерть и розы
На новый человеческий шатер?
Благословите, братья, ночь незнанья,
Нерадостную и суровую весну,
Настанет час — мы смертным потом и слезами
Смягчим земли жестокой целину.
И правнуки, резвясь в тени дубравы,
Припомнят ночь, корабль и нас впереди,
Скрестивших руки на груди,
Глядящих на восток кровавый.

Между январем и мартом 1920

103. «Мои стихи не исповедь певца…»