Избранное

Каменные розы. Резкие крики павлинов.
И — сквозь тяжелые двери — музыка, еле слышна…
Сумрачный ужас глядел, как, храбрые крылья раскинув,
К птицам ринулся я и меня приняла вышина.

Детские ресницы твои наклонились к приборам.

В пепельном доме ночи ты остался один.
По затемненной сцене метались призрачным хором
Безнадежность и страх — друзья наших горьких годин.

О, безнадежность, сиротство! Ты полюбил их,

Как облетевшее дерево, как играющий вал.
Плавились солнца в тени твоих бровей острокрылых,
Месть спала, и простор околдованный тихо дремал.

О, эти флейты сумрака, гулкобегущее море,

И разноцветные вспышки, кусты грозового огня…
Сон мой тихий баюкали несказанные зори,
И языческий день встречал тишиною меня.

О Икар! Твой голос не слышу я. Где он?

Он в лабиринт моей крови вступает, глух и незряч.
Нас обманчивым сном окутал недремлющий демон,
Вот пробудились мы, и детский слышится плач.

Воск упал на цветы, и каждая капля белела,

Как Ниобеи слеза. Им доцвести не пришлось.
Архипелаг сторожит твое безыменное тело
Или во фьордах тебя белозубый целует лосось?

Слушай, слушай, Икар! Спасены из горящего круга,

В бурной волне спасены наше молчанье и стыд.
Что же ты прежде молчал? Ведь мы любили друг друга,
И остывшая кровь братское имя твердит.

О, погоди, Икар! Ты пламя дерзкое высек,

Ветром воспоминаний овеял нас твой полет.
Молви нам слово привета, павший с торжественных высей!
Мы, ожидая тебя, жадно глядим в небосвод.

О Икар, погоди! В краю невиданных ливней,

Звездных великих дождей — там я тебя узнаю.
Там я увижу тебя, и ты улыбнешься, счастливый,
Все, что тебе суждено, сбудется в этом краю.

1944

Перевод Г. Ратгауза.

БАЛЛАДА О ГОРОЖАНИНЕ В ВЕЛИКОЙ БЕДЕ