Избранное

Иногда Таисья задумывалась, почему же так получается? Работает она много. Муж тоже. Дети подросли, по хозяйству стали помогать, а достатка особого в семье нет и нет. У других, смотришь, то праздник какой, то покупка дорогая – сервант зеркальный, телевизор, ребятишки красиво одеты, а у них все как-то серо и голо. Мебель в доме самодельная, ребятишки чуть ли не в обносках ходят. За столько лет совместной жизни ни разу не сходили семьей в кино, в гости к себе никого не пригласили. «Нельзя же так жить, Коля» – мысленно спорила она с ним. И молчала, когда встречала вечером усталого после работы мужа: «Работящий человек он. Ведь для дома старается».

Разлад в семье начала Люська – живая, остроглазая девочка, вторая их дочка. Однажды пришла домой возбужденная – и к матери:

– Мама, я была у Кашиных. Как у них красиво! Чаем меня там напоили. Чашки расписаны цветочками. Конфеты поставили. А ваза так и играет, так и играет огоньками. Я хотела было Катю тоже в гости пригласить, а потом раздумала: стыдно. Ничего-то у нас нет…

На девочку пришлось прикрикнуть. Та притихла, но боль, появившаяся после Люськиных речей, долго не проходила в материнском сердце. В самом деле, за работу в колхозе стали получать хорошо. Все живут как люди: и трудятся крепко, и отдохнуть умеют. А они…

Однажды не вынесла душа, заикнулась было Таисья: «Девчонки наши невестами становятся, сын взрослый – раскошеливайся-ка, батька, на наряды». Муж насупил брови: «А я что, на себя, что ли трачу деньги?» И долгое время ни с кем не разговаривал.

Попытались ребята поговорить на эту тему с отцом, но он отбрил их с первого раза: «Учишь кормишь, а все недовольны…»

Глухо, совсем глухо стало в семье. Дети избегали бесед с отцом, мать виновато прятала глаза и от мужа, и от ребят.

Так прошло еще, несколько лет. Вышли замуж дочери и уехали из родного села. Не захотели жить рядом. Отец не страдал, матери сказал: «Чего плачешь, не знаешь, что ли дочери всегда для чужой семьи растут. Вот Мишка…»

Ушел в армию сын. Ждала его возвращения Таисья. Ждал и Николай, «Мишка – парень толковый, – говаривал, – танк водит. Вернется в деревню, механизатором будет».

Он вернулся. Недели не покрасовался в ладном кителе с золотыми лычками на муаровых погонах – пошел в правление колхоза.

Трактор ему дали новый. Рад сержант. Рад и батька. Мать, видя расположение Николая, сказала: «Мише бы костюм, что ли, купить, доармейский-то не полезет на такого богатыря». Муж опять насупился: «Заработает – купит сам».

Но костюм Михаилу так и не удалось приобрести ни после первой получки, ни после второй. Отец объявил, что думает ремонтировать дом и заработок сына весьма кстати. Парень не перечил, хотя заметно погрустнел. А жена в тот раз впервые устроила Николаю скандал. И вроде бы это помогло. Тот согласился купить костюм. На другой день он действительно пошел в комбинат бытового обслуживания, чтобы заказать наряд сыну.

Приемщица тетя Нюра рассказывала: «Пришел, узнал цены на материалы, выбрал подешевле. Стали подыскивать подкладку, он хотел сатиновую, а у нас сатина нету. Только саржа. Она подороже, конечно, но зато как красиво. Так ведь что вы думаете, не согласился взять. Ушел ни с чем».

Через полгода Михаил взял в колхозе расчет. На уговоры председателя ничего не ответил, только матери своей промолвил: «Не могу я тут больше. Прости…»

Известие о разводе Таисьи с Николаем, которое принесла в деревню секретарь сельсовета Рая, никого не удивило. Удивило другое – при разделе имущества выяснилось: на сберегательных книжках Нцколая Дворникова хранилось 45 тысяч рублей (деньги в то время немыслимые).

На суде он сидел бледный, подавленный. На вопрос, зачем и для кого он сберегал такие средства, хрипло ответил:

– Для детей. Умер, все им бы досталось.

У судьи удивленно вскинулись брови:

– Но ведь дети именно на первых порах нуждаются в помощи.

Он поднял жесткий взгляд на судью, молодую женщину, криво усмехнулся:

– Что вы знаете об этом и о деньгах? А сейчас говорите так оттого, что больших-то денег никогда и не видывали.

Вскоре Таисья Дворникова уехала из деревни к старшей дочери в город, тот самый, куда еще совсем недавно таскала котомки на рынок. А он остался один. С деньгами, но без детей, без друзей, без радости.

* * *

Перебирая в памяти эти и другие истории, осмысливая характеры и поступки героев, как положительных, так и отрицательных, невольно приходишь снова и снова к привычному выводу: на «жизненном поле» (даже на самом простом его уровне – обыденном), если за ним не ухаживать, немедленно прорастает сорняк, который в состоянии заглушить в самое короткое время любую полезную культуру. Сорняк силен, агрессивен и способен прижиться на какой угодно почве; а уж тем более на благодатной. Потому-то и важно ни в коем случае не пускать на самотек этот процесс, а бережно лелеять и защищать все светлое, доброе, чистое. Это важно для всех нас, для всего народа, у которого