Избранное

Не это ли мы видим сейчас. Видим, как сталкивают лбами нас сатанинские силы, пытаясь разделить то ли Берлинской, то ли Китайской стеной. Ненавистникам всего святого очень важно, чтобы мы убивали друг друга, убивали цвет наций – молодость, дабы могли они безраздельно творить своё тёмное дело, устанавливать мировое владычество.

Им страшно от мысли, что вдруг мы объединимся. Какая же это будет непреодолимая сила! Им страшно от мысли, что наши простодушные народы (опять же по Пушкину), в корне своём с девственно чистой, зовущей к братству и любви моралью, стряхнут, как пыль, со своих душ низменные свойства, неистово прививаемые дьявольской пропагандой неумных властителей. Стряхнут вместе с ними – «сеятелями» не разумного, вечного, а разврата и пьянства, наркомании и воровства, апатии духа и пренебрежения к чужой боли. Им страшно, что мы можем опять обрести то достойное, естественное состояние, когда, как говорил Николай Васильевич Гоголь, не было у нас непримиримой ненависти сословия против сословия и тех озлобленных партий, какие водятся в Европе и которые поставляют препятствие непреоборимое к соединению людей.

И в этом контексте прозвучавшая как-то фраза из уст Абубакара Алазовича Арсамакова «Помогать Чечне – помогать России» обретает значение не локальное, а можно сказать, стратегическое. Ну, а способность мыслить подобным образом своеобразно характеризует и самого Бакара. Это ничего, как отметила его землячка, кандидат исторических наук Зарема Ибрагимова, что в настоящее время немногие пока могут объективно оценить достоинства этого незаурядного человека. Оценят, уже, скажу и я, оценивают. В частности, и то, что после смут и раздоров к власти следовало бы приводить вовсе не людей войны. Исторический опыт учит тому. Опыт России XVII века. Не Минин с Пожарским были позваны тогда на престол – Михаил Романов. Не герой-освободитель, но свободный от интриг и пристрастий представитель периферийного рода.

Ныне политики заговорили о мире, согласии. Они, эти истинные виновники войны, вынуждены обращаться к народной, человеколюбивой морали, которую сами исковеркали. Они уже говорят, что все люди-братья, призывают забыть нас обиды, утраты, что понесли мы. Помалкивая при этом о своей вине. Точь в точь, как перед окончанием Второй мировой войны, когда советскому, русскому народу стали внушать, что не все немцы – фашисты. Что они даже – славяне. А такому матёрому деятелю как Илья Оренбург тут же указали на перегиб, когда тот в газете «Красная звезда» выдал статью-лозунг: «Убей немца!».

Народ великодушен и мудр. И русский народ даже в порыве естественной ненависти, несмотря на призыв сиониста Эренбурга, перейдя границу Германии, убивал не немца, а сопротивляющегося гитлеровца. То же происходит в Чечне. А политикам-сатанистам – что русским, что чеченским, люди доброй воли предъявят нюренбергский счет.

К тому времени появятся, да что там, уже появляется нужда, в таких пастырях, чье слово и дело будут поистине народным эхом. Кто может претендовать на такую роль? Кому отдаст предпочтение «электорат», прошедший ещё одну мученическую школу и, надеюсь, сделавший верные на сей раз выводы? Вероятно, тому, кто в годы лихолетья не бросал в него камень, не добивал лежачего, кто не понаслышке знает жилисто-натуженную жизнь вечно горбатящегося люда, знает цену не спекулятивного «бакса», а затертой копейки. Знает же это тот, кто с детства был облачён в народную шкуру-телогрейку и для кого запах вспаханной земли, им самим вспаханной, есть не запах грязи и сырости, а аромат надежды и счастья. Такой человек, крепко сросшийся с народной жизненной основой, якорем, зацепившимся за истинно человеческие ценности созидания и творчества, каким бы образом не складывалась его личная судьба, уже не согнётся под ударами, как тот из русской поговорки выпрямленный гвоздь, не изменит коренной правде, будет понят народом, а приведется, станет воплощением чаяний его.

Мы сидим с Бакаром в его рабочем кабинете, похожем на библиотеку. Чем-то закончится сегодня наш разговор, ранее нередко переходящий в спор. О законах адата – народных обычаях и традициях чеченцев, играющих роль уголовного и морального права? Но вроде давно выяснили: у русских тоже подобное не изжито. Почитайте Василия Шукшина, вспомните Стёпку из одноимённого рассказа – уголовника по определению светского права, но в «мире» человека любимого. Поневоле усомнишься: всегда ли мораль народная совпадает с государственно-официозной? А следовало бы. Не в пресловутых ли «ножницах» здесь и кроются беды – народные и государственные. Как и в том, что люди, лишившись привычных правил и не обретя по совести других, могут познать вольность вне морали. Какие несчастья несёт это – каждый из нас познал на собственном горьком опыте последних лет.