Избранное

Ничего себе – «наши люди», скажет читатель с достатком ниже среднего. А тот, у которого и такого нет, вероятно, сих строк не прочтет. Тем не менее, осмелюсь все же повторить: мне, рядовому гражданину России, бессребренику по происхождению и по нынешнему материальному положению, не зазорно отнести Абубакара Алазовича Арсамакова к людям нашей крови – государственников и патриотов, способных сделать добро и простому люду. Но хочу и уверить: прежде чем сказать искренне и честно эти слова, преодолеть пришлось мне борьбу нелегкую – духовную. И не только мне, наверное, но и Бакару, коего считаю с некоторых пор своим вторым «я». Эта борьба, к сожалению, еще идет и будет долго идти в нашем обществе, немилосердно раздробленном оголтело-непримиримой демократией.

Широк русский человек, говаривал с долей некоторого смущения Федор Михайлович Достоевский, сузить бы надо. А, что? Реку в бушующем разливе приходится заковывать в бетон.

Размышляя о непростом становлении убеждений, даже на бытовом уровне, я иногда вспоминаю историю, случившуюся с заведующим кафедрой ВПШ при ЦК КПСС Кретовым, которому мы, выпускники этой школы, отмечали в 1975 году 75-летний юбилей. Помню, в какое неистовство ввели мы, неразумные максималисты, юбиляра, некогда секретаря всесоюзного старосты Калинина, зачитав, откопанный нами документ времен гражданской войны. Согласно ему, красноармеец Кретов, отличившийся в боях с белогвардейцами, был представлен к ордену Красного Знамени, но потомственный сын крестьянина, проходившего жизнь свою всю в лаптях, он от ордена… отказался, попросив заменить награду вещью более нужной и практичной – хромовыми сапогами, благо такое тогда с соответствующей отметкой практиковалось.

А вот я, тоже крестьянский сын, но уже другого времени, так и сгноил без применения заготовки на сапоги, которые передала мне мать, когда я вернулся из армии, и которые берегла она с довоенного времени до поры, когда сын женихом станет.

Время и память… «Век – волкодав» и мятежные души…

Прошу извинить меня за столь неожиданный, может быть, экскурс по жизни, но и чествование юбиляра предполагало, как указывалось в приглашении, своеобразное путешествие по волнам нашей памяти на комфортабельном теплоходе по Москва-реке – виртуально и осязаемо.

Первая теплая волна после доброй чарки «от медведя» окатила меня, работавшего когда-то, как раз матросом на одном из теплоходов Московского речного пароходства, прямо на пирсе. Всплыло из мрака, расцвело, как ромашковый луг: идем мы шумной ватагой по осенней Москве – молодые, здоровые, с постоянно подспудным желанием чего бы поесть мимо палатки, куда только что подрулил грузовик с арбузами, и к которому моментально выстроилась многометровая очередь. Арбуза нам сразу же захотелось очень, а в очередь становиться – нет. И тогда Бакар, не раздумывая долго, сбросил свой кримпленовый, щегольский по тем временам пиджак, и вызвался в помощь грузчикам. С его легкой руки арбузы быстренько легли на прилавок – признательные граждане великодушно позволили «подсобнику» со стороны получить за работу натурой и вне очереди.

В этом – Бакар. Не нахраписто-наглый, а радостно-деятельный человек. Ставший ныне, по собственному выражению, банкиром по случаю, он, как говорят знающие близко его коллеги, не упустил этого случая… На теплоходе гостям демонстрировался любительский фильм о нашем герое. Молодцы создатели! Подметили и огласили примечательный факт: мальчишка Бакар учитывает поступающие на колхозное поле ящики под помидоры. Ведет учет вроде бы неосознанно, но беспристрастно и четко. Крупно пишет количество тары цифрой и прописью. Нечистый на руку бригадир ошеломлен: «Малый, ты часом не из Госбанка?» Вот и не верь после этого в божественный промысел.

На себе убедился. Учась в глухой сельской школе, «в медвежьем углу», после войны, когда не было даже нормальных чернил и тетрадок, на старых газетных листах написал я первую заметку в нашу «районку» о лихоимстве налогового агента. Помню, когда ее напечатали, сосед дядя Иван по прозвищу «советский» – единственный, кто выписывал в нашей деревне газету «Правда», долго вглядывался в меня – оборванца, и молвил: «Быть бы тебе, парень, в МГУ, журналистом».

Диво! Но я окончил действительно, спустя годы, Московский Государственный Университет имени Ломоносова и стал журналистом – я, мать которого не доучилась полностью даже в первом классе, я, выходец из округи, где понятие «журналист», так же далеко для разумения жителей, как для меня хитросплетения банковского учета. Но я знаю, знаю теперь: в любом обществе есть две главных сферы, заслуживающих неравнодушного к себе отношения. Это финансы и информация. Тот, кто контролирует их, контролирует власть. Судьбе было угодно сблизить меня, представителя СМИ, с представителем финансового капитала. Вещий знак.