Избранное

Н. спрятала лицо у меня на груди, и я почувствовала, что платье у меня стало мокро от слез. Я совершенно растерялась, потому что не могла понять, отчего она плачет: от негодования или от ненависти. Наконец она заговорила:

— Еще вчера у нас в группе было свыше тридцати человек, а сегодня и десяти не наберешь! Меня гложет смертельная тоска!

Я невольно вспомнила один старый фильм, очень тяжелый, но ни слова не сказала, лишь молча посылала проклятья.

Н. движением головы отбросила назад свои красивые волосы, села на кровать. Затем вдруг сказала:

— Я уже приняла решение. Чем я лучше других? Что будет с другими, то и со мной.

Я понимала, что значат ее слова, и сердце у меня болезненно сжалось. Я медленно подошла к Н. и тихо спросила:

— Может быть, поедешь ко мне? У нас дома никого не осталось, один отец, ему уже шестьдесят. Он очень любит молодежь.

Н. улыбнулась и провела рукой по моему лицу:

— Разве это возможно? Я и сама не знаю, что делать. А ведь где-то в твоих краях живет мой двоюродный брат. Еще в прошлом году мы с ним переписывались.

— Судьба человека — в его собственных руках, — после минутного раздумья ответила я. — Послушайся меня, наберись терпения, представь, что на время тебе нужно стать актрисой. Сейчас важно выиграть время!

2 февраля. Ночью

Это случилось сегодня, во второй половине дня. Стоит лишь вспомнить, как волосы встают дыбом. Сейчас вокруг тишина, нарушаемая лишь шумом ветра, но нервы так напряжены, что уснуть невозможно. То и дело поглядываю на часы — кажется, что стрелки двигаются слишком медленно. Хотелось бы знать, достигла Н. намеченного места или нет? Не помешало ли ей что-нибудь непредвиденное?

Часов около шести неожиданно явился Ф., пригласил в ресторан. Идти не хотелось, но отказываться было неудобно. В последнее время Ф. стал развязнее.

Пошли мы в один из «дешевых» ресторанов и заняли места недалеко от выхода.

— Здесь прохладнее, — объяснила я, — а там дальше душно, как в парильне для риса.

Ф. спросил, что я буду пить. Сказала, что ничего не буду. В таких местах лучше капли в рот не брать. К тому же Ф. совершенно не умел пить — правда, теперь немного научился.

Несмотря на мой отказ, Ф. заказал водку и, наполнив мою рюмку, ехидно улыбнулся:

— Что тебе стоит при твоем умении выпить такую малость?

Я тоже улыбнулась, пригубила рюмку и сразу почувствовала, что водка очень крепкая. Надо быть осторожной. Я знала, как напоить партнера, а самой даже губ не намочить. Думаю, что и сегодня мне это удастся.

Я решила перейти в наступление. Стала смеяться, дразнить Ф., в конце концов он выпил свою рюмку первым. Верхний этаж был почти полон, за моей спиной непрерывно проходили посетители, время от времени я чувствовала на своей шее чье-нибудь горячее дыхание, слышался смех. Когда нам подали третье по счету блюдо, я улыбнулась и подняла рюмку, но брови Ф. неожиданно поползли вверх, губы вытянулись, лицо стало злым. Он смотрел куда-то в сторону. Вдруг я услышала хорошо знакомый грубый голос.

— Неужели? — прошептала я и опустила рюмку.

Не успел Ф. ответить, как я все поняла. Женский голос явно принадлежал Н. Она сидела с независимым видом и старалась говорить спокойно, хотя чувствовалось, что внутри у нее все кипит.

Я обернулась: Н. сидела за столиком с двумя молодыми людьми. Один уже был изрядно пьян, он смотрел на Н. маслеными глазками и уговаривал ее выпить. Другой, похожий на обезьяну, что-то говорил, но что — разобрать было невозможно из-за шума. Судя по его виду, он был чем-то сильно раздражен. Как могла Н. оказаться в этой компании? Когда они появились здесь?

Ф. постучал по тарелке и крикнул:

— Эй, кто там! Несите быстрее!

То ли ему не терпелось поесть, то ли он хотел побыстрее уйти, чувствуя, что за соседним столиком назревает скандал, — не знаю. Во всяком случае, всегда спокойнее избежать ссоры.

Но за столом, где сидела Н., шум все усиливался.

— Будешь ты пить или нет? — кричал противный кошачий голос.

Н. молчала.

— «Старик», — заорал человек с лицом обезьяны. — Лучше тебе убраться отсюда, пока окончательно не опозорился. Обернись! Разве посмеет она пить твое вино в его присутствии!

— Выражайся пояснее! — с негодованием ответила Н. — Я сама знаю, пить или не пить. Никто не может помешать мне или меня заставить!

— Посмотрим, выпьешь ты или нет, — охрипшим голосом вопил «старик». Вдруг раздался звон разбитого стекла. Я сидела к ним спиной, но по тому, как побледнел Ф., догадалась, что там происходит. Обернулась и увидела, что «старик» пытается скрутить Н. руку, а та, бледная как полотно, вырывается.

— Что за безобразие! Ты должен вмешаться! Пойдем успокоим их.

И, не дожидаясь ответа, я потащила Ф. к соседнему столику. Тот, что с лицом обезьяны, увидел нас и подтолкнул «старика».

— Сюда идут! — Потом скорчил рожу и продолжал: — Ты только посмотри на этого нахала! Интересно, по какому праву он вмешивается в наши дела?.. О, да с ним еще девушка!

Тут «старик» вскочил с места, подбоченился, загородил собою Н. и заорал:

— Эй ты, бесстыжая рожа, что тебе надо?