Избранное

— Уж лучше мне, старухе, погибнуть! О Гуаньинь, избавь нас от бед и напастей! — Голос у госпожи Линь дрогнул, она поднялась и, шатаясь, направилась к двери.

— Куда ты? — крикнул господин Линь, преграждая ей дорогу.

В комнату вошла Минсю. Лицо ее было бледно, взгляд неподвижен: она явно что-то слышала. Госпожа Линь порывисто обняла дочь и, задыхаясь от кашля, плача, запричитала:

— Не отдам я тебя, доченька, лучше жизни лишусь! Я хворая тебя растила. Умирать — так вместе! Отдали бы тебя за Шоу Шэна, ничего бы этого не случилось! Бандиты! Неба они не боятся!

— Мама! — вскрикнула Минсю — и разрыдалась.

Господин Линь вздыхал, нервно потирая руки. Сцена становилась уже неприличной. Домик маленький, тесный, соседям все слышно, да и слезы в Новый год — дурная примета. Сдерживая досаду, Линь принялся успокаивать жену и дочь.

В эту ночь они почти не спали. Обуреваемый невеселыми думами, господин Линь беспокойно ворочался с боку на бок, а ведь рано утром надо было идти в лавку. Он с замиранием сердца прислушивался к каждому звуку, доносившемуся с улицы: ему казалось, что управляющий Бу уже разыскивает его, чтобы затеять скандал…

Наконец он взял себя в руки и попробовал собраться с мыслями: торговец он честный, законов не нарушает, ничего ему на надо — только бы дела шли успешно да не было бы долгов, — за что же его шантажировать? Дела сейчас пошли неплохо. Так, на беду, дочь выросла хорошенькой! Просватать бы ее раньше, все бы и обошлось. Может, председатель торговой палаты и вправду поможет, как обещал? Во всяком случае, надо бы упросить его, чтоб нашел какой-нибудь выход… Опять жена раскашлялась, ох уж эта ее болезнь!

Едва рассвело, Линь был уже на ногах. Глаза покраснели и припухли, голова кружилась. Но что поделаешь? Торговля не ждет. Нельзя же все взваливать на одного Шоу Шэна — за эти дни он совсем вымотался.

Господин Линь сидел за своей конторкой и терзался тревожными мыслями. Дела шли неплохо, но стоило появиться в лавке какому-нибудь верзиле, как Линь испуганно вздрагивал, подозревая, что его подослал управляющий Бу.

Как ни странно, торговля в этот день превзошла все ожидания. К полудню выручка достигла чуть ли не шестидесяти юаней, причем среди покупателей были и местные жители. Товар прямо рвали из рук — так бывает лишь на аукционах. Но радость господина Линя была омрачена недобрыми предчувствиями. И действительно, за обедом Шоу Шэн тихо сказал:

— По городу опять слухи… будто вы распродаете по дешевке разный хлам, чтобы наскрести денег и удрать!

От ужаса и возмущения Линь не знал, что и сказать. Но тут в лавку ввалились два молодца в форме:

— Кто здесь хозяин Линь?

Господин Линь торопливо встал, и не успел ответить, как его схватили и поволокли к выходу. Шоу Шэн бросился следом, пытаясь узнать, в чем дело. Но его остановил грубый окрик:

— А ты кто такой? А ну, катись отсюда! Его допрашивать будут, в комитете гоминьдана!

VI

После обеда Линь не вернулся. Торговля шла бойко, и Шоу Шэн ни на минуту не мог отлучиться из лавки, чтобы разузнать о хозяине. От госпожи Линь хотели все скрыть, но проговорился мальчик-ученик. От потрясения ее чуть не хватил удар. Она ни за что не соглашалась отпустить Минсю в лавку и все твердила:

— Отца схватили, теперь и тебя уведут!

Она позвала Шоу Шэна и стала его расспрашивать, но приказчик, желая хоть как-то утешить хозяйку, скрыл правду:

— Да вы не волнуйтесь, ничего не случилось! Хозяин пошел в комитет гоминьдана уладить вопрос о вкладах. Торговля идет хорошо, и бояться нам нечего.

А Минсю он сказал совсем тихо, чтобы госпожа Линь не расслышала, что пока ничего еще не известно. Он велел ей взять себя в руки и не отходить от матери — все дела он возьмет на себя. Минсю в растерянности слова не могла вымолвить — и лишь кивала головой.

Занятый хлопотами в лавке, вынужденный поминутно отвлекаться и что-то придумывать в ответ на бесконечные расспросы хозяйки, Шоу Шэн так и не смог улучить время, чтобы пойти разузнать, что с хозяином. Но к вечеру, когда уже стали зажигать лампы, явился председатель торговой палаты и сообщил, что господин Линь задержан по приказу комитета гоминьдана: по городу разнесся слух, будто Линь собирается бежать, прихватив с собой всю наличность. Между тем, помимо задолженности в меняльной лавке и шанхайской фирме, за ним еще числятся ничем не обеспеченные вклады трех горемык — Чжу Саньтай, Чэнь Лаоци и вдовы Чжан — на общую сумму в шестьсот пятьдесят юаней. Оберегая их интересы, комитет гоминьдана счел необходимым задержать господина Линя, чтобы тот погасил задолженность и по этим вкладам.

Шоу Шэн помертвел от страха.

— А нельзя ли, — спросил он наконец, — отпустить хозяина на поруки? Ведь иначе он не сможет достать денег!

— Хе! На поруки! Да кто же просто так его отпустит?

— Прошу вас, господин председатель, придумайте что-нибудь, сделайте доброе дело. Вы всегда были дружны с хозяином, умоляю вас: сделайте доброе дело!

Председатель нахмурился, подумал с минуту, многозначительно посмотрел на Шоу Шэна, отвел его в дальний угол и сказал вполголоса: