Избранное

Асян плюнул, но не сказал ни слова; только глаза его почему-то стали красными, как будто он собирался заплакать. В этот момент их нагнало семь или восемь всадников. Потом мимо Асяна прогрохотала пушка, и наконец их стали обгонять беспорядочные толпы пехотинцев. Поняв, что дело нешуточное, Асян резким движением перебросил коромысло на одно плечо. Внезапно их отряд остановился. Асян крикнул, дико вращая глазами:

— Отступать? Все пожгли — Чжабэй, Цзянвань, Усун… Что же, так и простим? Нельзя отступать! Лучше умереть! Все пойдем на япошек, но не отступим!

Он сорвался с места и, продолжая кричать, бросился к отступавшим солдатам, Чуньшэн пытался удержать его, но не сумел и побежал за ним, тоже громко крича. Не успел он пробежать и несколько шагов, как начальник носильщиков бросился наперерез, схватил его и швырнул на землю, выругавшись: «Жить надоело, что ли?»

Чуньшэн хотел подняться, но на его голову обрушился тяжелый удар; в ушах зазвенело, перед глазами все померкло. Он услышал какой-то шум в отдалении, затем несколько сухих, резких звуков, похожих на хлопки, и потерял сознание.

4

В радиусе двадцати километров от Шанхая больше не было китайских солдат, не было, следовательно, и военных действий. Конференция по заключению перемирия и эвакуации войск все еще продолжалась. Наконец подписали соглашение. Чжабэй превратился в развалины. Время от времени начинали шуметь о «восстановлении» Шанхая, но вскоре шум этот прекращался. В газетах одно за другим появлялись пространные сообщения о потерях и ущербе, понесенных Китаем. Один пожар в издательстве Шанъу унес более шестнадцати миллионов юаней!

Тем не менее необходимо было возобновить работу этого крупного полиграфического предприятия, центра распространения культуры. В газетах было объявлено: все прежние сотрудники издательства увольняются, правила нового набора будут объявлены особо. Ввиду ущерба, понесенного издательством в дни бедствия, постигшего страну, оно не может полностью выплатить сотрудникам выходных пособий, предусмотренных в договорах.

Ответная реакция со стороны оставшихся без работы пяти тысяч рабочих и служащих не заставила себя ждать. В числе их был и господин Ли, нашедший убежище в небольшом доме на территории французской концессии. На этот раз господин Ли развил кипучую деятельность. Он, разумеется, вступил в организацию, созданную уволенными для борьбы за выходное пособие. Сотрудники, со своей стороны, напечатали заявление о том, что не признают односторонних действий администрации. Они послали представителей для переговоров с дирекцией, а сами тем временем приглашали к себе общественных деятелей, репортеров, подали жалобу в департамент по социальным вопросам. Господин Ли участвовал во всех этих мероприятиях. Ведь у него было десять с лишним лет стажа — таким образом, его выходное пособие должно было превысить тысячу юаней! Он целыми днями носился и не имел даже времени помочь жене нянчить малыша.

В спорах прошло два месяца. Наконец дирекция в порядке «особой любезности» согласилась немного прибавить к урезанным суммам, подчеркнув, что это последняя уступка с ее стороны. Теперь господин Ли рад бы был похлопотать, да в его хлопотах никто уже не нуждался. Ему оставалось лишь сидеть в своей темной, узкой и сырой комнатушке. Госпожа Ли сердилась на него за бесполезную беготню, за напрасно истраченные на транспорт деньги.

— Что вы, женщины, понимаете! — как-то раз топнул ногой господин Ли. За последнее время характер его заметно испортился.

Администрация опубликовала еще одно объявление: сообщалось, что с такого-то по такое-то число бывшие сотрудники приглашаются в контору на Сычуаньлу для получения выходного пособия. Профсоюз ответил на это своим заявлением, в котором говорилось, что конфликт еще не улажен, поэтому сотрудникам не следует являться за пособием. Было также решено выставить около конторы пикет, чтобы «уговаривать» тех, кто все-таки придет за пособием.

Господин Ли подумал, что сам он не нуждается в «уговорах», а «уговаривать» других ему не хотелось, поэтому он продолжал сидеть в своей темной, узкой и сырой комнатушке, ожидая результатов.

Госпожа Ли была поглощена стиркой и стряпней, детишки кувыркались на единственной кровати. Заниматься ими у господина Ли не было желания, поэтому он пошел к соседям и попросил у них «Шэньбао», чтобы просмотреть отдел рекламы. Полторы газетных полосы занимали объявления мелких издательств о выходе новых журналов и книг. «Смолкли пушки, и издатели опять оживились», — подумал господин Ли с некоторым облегчением. Однако, задев нечаянно рукой свой тощий кошелек, он опять нахмурился. Перелистав «Шэньбао», он снова наткнулся на «приглашение» дирекции издательства.