Избранное

Из рабочих предместий, осенённых пургой,
Я к тебе, моя радость, теперь ни ногой.

Я не выбегу в холод, в разметавшийся свет.

Здесь трамваи не ходят – электричества нет.

Сколько снежного вздора нанесло невпопад!

По пустым коридорам птицы-совы летят,

А когда по привычке достаёшь коробок –

Расползаются спички, как змеиный клубок.

Сквозь совиные очи, что во мраке горят,

Коридорами ночи я иду наугад

И почти уже верю в этот бред наяву:

Где-то здесь мои двери, где-то здесь я живу…

«Унылая работа: штопать…»

Унылая работа: штопать
Под лампою по вечерам
И слушать затаённый шёпот
Из растворённых рам.

Но и украдкой даже

Не поднимать свой взгляд
В весенний, золотистый, влажный,
В тенях скользящий сад.

Да, я живу темно и скупо,

О хлебе плачу и молюсь,
Но этот сад весенний – губы
Уж вытвердили наизусть.

Когда часы ударят полночь,

Он, собеседник тайный мой,
Вдруг сновидения наполнит
Душистой сумрачной волной

И с шумной золотистой пеной

В холодных искорках огня
В чужой неведомой вселенной
На берег выплеснет меня…

«Время – ветер, и хочет ко мне вернуться…»

Время – ветер, и хочет ко мне вернуться
Вместе с запахом яблочным и ванильным.
Пироги на столе и варенье в блюдце,
И тетрадка в линейку с пятном чернильным.

Эта жизнь остаётся в минувшем веке

И никак не желает со мной прощаться.
Этот ветер пришёл просить о ночлеге,
А уже почему-то просит о счастье.

Это время, его золотая мякоть

Набивается в трещину меж мирами.
Заслоняет глаза и мешает плакать
Белоснежная пена цветов герани.

«Ресницам – сна! Приходит тайный час…»

Ресницам – сна! Приходит тайный час,
Спадает жар, истаивает шёпот –
Одна тоска своим звенящим шёлком
От мира отгораживает нас.

Ресницам – сна! Вслед за рукой твоей

Нисходит ночь, и, наготу скрывая,
Как роза дышит – чёрная, сырая,
И в глубине мерцает – тьмы темней.

Ресницам – сна! На светлых берегах

Мы можем и не встретиться, я знаю.
И ты окаменеешь, вспоминая,
Какой огонь баюкал на руках.

Ресницам – сна, и я останусь там,

В том заресничье, в сладостном заречье,
В той тишине, где слово человечье
Пугливо жмётся к ласковым устам.

Марине Гольденберг