Избранное

— Что ты там говоришь, Яничко?

— Говорю, что ты старая курица. И чего ты лезешь в серьезные разговоры?

Женщина обиделась. Она испуганным жестом прижала руку к губам и жалобно сморщила лоб. Но шеф уже перестал ее замечать.

— Эй, Маска! — позвал он.

Скрюченный человечек подковылял к нам. Голову он держал как-то набок, словно старался прижать ее к правому плечу, и волочил правую ногу.

— Представься, — приказал шеф.

— Шимко. Но шеф называет меня Маской.

— Кем ты был?

— Капиталистом.

— А кем стал?

— Человеком.

— Человеком! Экая свинья! Что ты теперь делаешь, вот о чем я спрашиваю!

— Заведую пивной.

— Кто тебя спас?

— Я за все благодарю шефа.

— Кто тебя человеком сделал?

— Шеф.

— Ты грабишь? Воруешь?

— Нет.

— А почему не воруешь? Почему не грабишь?

— Потому что есть шеф. При шефе ничего не получится.

Скрюченный, прищурившись, поглядел на своего собеседника. Мне показалось, что в узких щелках глаз зажегся огонек ненависти. Шеф, очевидно, был удовлетворен. Он милостиво дал отхлебнуть скрюченному из своего стакана. Тот почтительно выпил.

— Шагом марш! — скомандовал шеф.

— Слушаюсь, шеф, — почтительно отозвался скрюченный.

И мне снова показалось, что я уловил в его взгляде жгучую ненависть.

— Паразит, — пояснил шеф, глядя ему вслед, и обернулся ко мне. — Знаешь, сколько он награбил? Миллионы, понимаешь, миллионы! У него была мясная лавка и ресторан. И гостиница. Миллионы! Когда я был мальчишкой, то ставил кегли в его кегельбане. За шесть часов получал крону, понятно? А он — миллионы! Я его, паразита, могу в любое время к ногтю прижать. Я теперь ведаю коммунальными предприятиями, понимаешь? Начальник над всеми коммунальными предприятиями.

— Я бы с ним был поосторожней, — сказал я.

— Почему это?

— На вашем месте я вел бы себя поосторожнее с этим типом. По-моему, он вас ненавидит.

— Хо-хо-хо, — расхохотался шеф. — Это точно! Будто я не знаю! Побежденный класс! А почему, спрашивается, он должен меня любить? Да ты забавный парень! Откуда ты взялся? Хо-хо, это уж точно!

Шеф смеялся от души, он даже зажмурился. Его мягкий подбородок, похожий на женский, подрагивал. Затем он крикнул скрюченному:

— Маска!

— Слушаюсь, шеф.

— Скажи этому товарищу: ты меня любишь?

— Я за все благодарю шефа.

— Говори правду! Негодяй! Голову оторву!

Скрюченный уставился в землю. Шеф пошевелился, словно собираясь встать. Скрюченный сказал:

— Не люблю.

— Ненавидишь?

Скрюченный молчал.

— Что бы ты сделал со мной, если бы произошел переворот?

— Не произойдет.

— А если бы произошел? — угрожающе допытывался шеф. Он привстал, свирепо глядя на скрюченного.

— То же самое, что шеф со мной.

— Как так?

— Унизил бы его.

— Заставил бы прислуживать себе?

— Да-а-а.

— Вот так, — удовлетворенно сказал шеф. — Это точно. Слыхал? Мы с ним приятели, по совести говоря. Что? Точно!

Опустив голову, скрюченный заковылял к ручью. Шеф самодовольно усмехнулся, но глаза его испуганно перебегали с предмета на предмет.

— Видишь? — обратился он ко мне. — Паразит, но вышколенный. Дрессировка. У меня в коммунальных предприятиях целый зверинец подобрался. Капиталисты. Бывшие люди. И я их дрессирую. Видишь? Он и в ненависти должен признаться. Что? Это точно. А что он может сделать? Не послушается — завтра же вылетит. Куда он тогда денется — ничего ведь не умеет, только грабить. Так пусть уж лучше ненавидит и слушается. Это подлый паразит, капиталист, подлый подхалим. Вот я его и учу по-своему. Но людей из таких все равно не получается, нет. Эй, Маска!

— Иду, шеф!

Скрюченный подал стакан. Шеф налил и выпил залпом стакан водки. Взгляд его на минуту прояснился, глаза остановились, зрачки расширились. Он прокашлялся.

— Точно! — Он обернулся ко мне. — Что ты на меня глаза пялишь? Что я пью? Думаешь — алкоголик? А если даже так?

— Вы действительно… того?

— Действительно! А если и так? Жизнь меня таким сделала! Жизнь!

Он махнул рукой и отвернулся.

— Эй, Мери, иди сюда, выпей.

Женщина, стоявшая поодаль, смотрела на нас с детским любопытством. Приложив палец к губам, она нерешительными шагами приблизилась к нам. У нее были широкие бедра и высокая тяжелая грудь, ритмично колыхавшаяся при ходьбе.

Женщина подсела к шефу, вытянула большие толстые ноги, повертелась, устраиваясь поудобнее, и сняла туфли. Шеф обнял ее за плечи.

— Выпей, Мери, единственная моя, — сказал он и, обращаясь ко мне, спросил: — Лакомый кусочек, а? — И похлопал ее по ляжкам.

Женщина захихикала.

— Не шути, Яничко. Ты только и знаешь, что шутить, хи-хи-хи!

— У нее только один недостаток, — продолжал шеф, блуждая окрест взглядом, словно отыскивая предмет, на котором можно остановиться. — Она хочет выйти замуж.

— Врешь, Яничко. Это ложь, хи-хи-хи!

— Но беда не в этом. Хочет выйти за меня.

— За тебя?

— Не хочешь?

— На что ты мне? Я свободная женщина, делаю что хочу. На что ты мне нужен?

— Точно! — сказал шеф и хлопнул себя мягкой ладонью по колену. — Это точно! Хо-хо, свободная женщина! Свободная от домашнего хозяйства! Свобода! Лижешь у меня руки — вот она твоя свобода! Вот как!