Избранное

«И правда здорово, — думал Ванька, устраиваясь поудобнее, — люди не жадные, не ругаются. Ну, ругаться-то ругаются и даже кричат друг на друга, особенно дядя Саша… только без злости. Вольготные какие-то. Если, например, собираются что делать, обсудят что и как, кого куда послать, кого старшим. Жить с ними хочется. И едят здорово: за завтраком масло, колбаса хоть какая, консервы всякие. Рыба, само собой. Ешь, чего душа желает. Оно, конечно, дороговато по сравнению с материковским, дак и заработки ж здесь… И сами они какие-то… — Ваньке захотелось обнять их. — Пройдет год, — затеплилось у него, — заработаю деньжат — и домой. Приехать это летом, под лето подгадать. Подарков привезти. Самому приодеться… выйтить на улицу в новом костюме. Бостоновом, например. По деревне пройтись. В сапогах, конечно. Сапоги чтоб тоже новенькие. В фуражке-восьмиклинке, темно-синей, под цвет костюма. Вечером в клуб девчата соберутся, ребята… Петр со своею придет. — От этой мысли ему стало больновато немного и в то же время приятно. Больно, а хорошо: будто сделал хорошее дело и никто про это не знает. — Шут с ними, пусть… чего там… раз так… там и без нее девчат хватит. Подойти к ним, спросить семечек…»

— Ну, давай укладываться, что ли? — перебил его мечты Мишка.

В эту ночь он долго не мог уснуть. Перед глазами стояла деревня, эдак перед вечером, когда коров гонят: солнышко село, но светло еще, тихо. На дворе пахнет подорожником, возле крыльца он вытоптан до земли, мусорок всякий там, а под плетнем он сочный-сочный, роса на нем. Аришка с огорода идет, початки несет или яблоки… мать корову доит, по ведру молоком цыкает… сарай… инструмента всякого… и точило…

Глава II

После путины ребята с долгами расплатились, аванс колхозу возвратили и себе еще кое-что осталось. И переехали вместе со всеми рыбаками в Дранку, где находился колхоз, главная усадьба.

Дранка стояла на берегу речки, тоже Дранки. Речка текла широко, тихо, будто среди кустов отдыхала, — ивы прямо по воде стлались. Берега в траве, трава по плечо, а сорвешь ее, сок так и брызнет. Лодки у берегов. В речке плещется рыба всякая: кета, горбуша, чавыча, кижуч. Деревенские ребятишки таскают ее прямо за бок или за спину, «на поддев» это называется. Столько сразу рыбы Ванька еще не видел и не представлял даже, что бывает такое.

Хаты стоят редко, окруженные грядками. На грядках картошка, лук, редиска — больше ничего на Камчатке не растет. Улицы безлюдные, только иногда ездовые собаки стаей пронесутся.

Еще на путине, когда жил в рыбстане, наслушался про Камчатку да насмотрелся на камчатскую жизнь. Особенно удивляло Ваньку, сколько здесь люди денег имеют и не дорожат ими, иногда даже внимания не обращают… Василия Васильевича, рассказывают, вызвали в райком и говорят: «Миллионером становишься?» Председателю-то двойная доля от рыбы, а если перевыполнение, то и четыре. А он уж сколько лет на Камчатке. А он: «Скажу жене, чтоб книжку на исполком перевела». И отдал все государству…

Яшка Айтаров, дяди Саши дружок, охотник, он приехал помочь рыбакам на путине, вообще фокус отмочил. Зашли как-то ребята с «Бегуна» в рыбстан, он подходит к поммеханика Лехе Гуталину, сует ему пучок денег, взамен карабин просит.

— Не могу, Яша, — отвечает Гуталин, — сам еще ни разу не стрельнул, только привез. Твой-то где?

— В колхозе, однако, забыл… такое дело, Алексей.

— Не могу.

— Да уважь, Алексей, — вмешался дядя Саша, — все одно тебе для баловства, а человеку, может, для дела нужен.

— А-ах, — отмахнулся Гуталин. — Ты всегда за своего корифана. — И побежал на судно. Принес.

Яшка взял карабин, погладил по новенькому ложу, щуря глаз, приложил к плечу, пощелкал языком и улыбнулся — доволен остался. Леха пододвинул железный ящик с патронами. Яшка взял один патрон, повертел в смуглых пальцах, сунул в карабин. Ящик отодвинул.

— Твои же, — сказал Леха.

— Зачем? — улыбнулся Яшка. — Мне одного, однако, хватит.

— Как хошь. Понадобятся — приходи.

На другой день после постановки невода — до обеда закончили — Яшка уселся поудобнее на берегу, стал ждать.

— Нерпушку караулит, — сказал кто-то из ребят.

К вечеру он дождался, попал ей прямо в лоб, возле глаза. Он не стал суетиться, как это иногда бывает с охотниками. Даже из воды тащить ее не стал. Он пошел в рыбстан, позвал ребят. Они выволокли ее на песочек, освежевали, тут же развели костер, и от нерпушки через некоторое время остались рожки да ножки. Яшка всех, кого только мог, пригласил «жировать».

А на другой день, когда Гуталин заскочил в рыбстан, Яшка протянул ему карабин. Благодарит, хвалит винтовку.

— У порядочных людей, Яша, так не бывает. — Леха полез в карман за деньгами. — А если бы пропил?

— Пропей, — не понял его Яшка.

— Держи.

— Зачем они мне? — удивился Яшка, отстраняя Лехину руку с деньгами.

— Твои же!

— Не надо, однако. — И Яшка сморщился, будто его обижали.

— Ну, ты даешь. — Леха бросил деньги на стол.

Так они и валялись, пока повариха не взяла их на колпит.