Избранное

«Опять, наверно, пилил. За вчерашнее, наверно, что пораньше ушли. И что за мода? Хоть ничего не делай, а торчи на работе. Ушел — тут же к Торпеде в блокнот, а там ковер… Правда, к Мишке трудно подкопаться, да и вообще трудно с панталыку сбить — всегда свою линию гнет, но у Зануды разговор короткий: «Не можешь работать головой, работай руками», — и пошел в бригаду, как с Володькой Прохоровым. Да и Юрия Алексеевича с начальников участка снял, перевел в прорабы, а ведь Юрий Алексеевич сколько лет главным инженером был».

— Я тут липу нашел, — начал Ванька, уж очень тягостное было молчание, — пацанам в детский сад сгородим что-нибудь.

— Ну.

Опять замолчали. Мишка опять закурил. Потом как-то мрачно сказал:

— У Зануды был.

— Полкана спускал? — Ваньке жалко стало своего друга. Подошел вплотную, смотря ему в самые зрачки. — Ты не обращай на него внимания.

— Да нет, не то. — Мишка отвернулся. — В командировку посылает. С этим пароходом.

— За цементом небось, стеклом, железом.

— За всем.

— Цемента недели на две осталось. Как бы у тумгутумовцев выпрашивать не пришлось.

— Успею привезти.

— Хорошо бы.

— Я вот, — Мишка посмотрел себе под ноги, — тебя за себя оставить хочу.

Ванька представил сразу все дело, все хлопоты и неурядицы: наряды, расценки, механизация — ведь придется бегать, искать да упрашивать тех же бульдозеристов да крановщиков — выписывание и получение со складов материалов всяких, заказы, расстановка бригад, растворы… архитекторы опять же… этим все подавай… Дел по уши.

— Ничего страшного нету, — будто отгадал его мысли Мишка, — с чертежами да с расценками Юрий Алексеевич поможет, он собаку съел на этом деле; колонны Хилай выведет…

— Это конечно. Но ведь и другие же есть. Хоть тот же Хилай.

— Хилай отказался. Говорит, беготни много. А больше кого? Макаренку — его днем с огнем не найдешь после получки, Андреича — тут бегать надо. А какой он бегун? Ты и сам понимаешь.

— А ребята как?

— Ребята согласны, кое с кем толковал…

«Это конечно… Вроде ни с кем еще не ругался. Если поговорить да растолковать всем все…»

— Не бойся, поймут. Не для себя же мотаться будешь.

— Это-то да.

— В общем, пойдем в контору. Зануде скажем. ЦУ даст. Ты с ним поругался, что ли?

— Да ты что? — удивился Ванька. — Вот уж сколько лет он сам по себе, я сам по себе. Да и из-за чего нам с ним ругаться-то?

— Он что-то против тебя имеет. Я уже говорил ему насчет тебя, велел подумать.

— Ну тогда не надо. — Ваньке стало скучно.

— Чего «не надо»? А по-другому как? Все бригады согласны. И он поймет. Не поймет, что ли?

— Мне, Миша, что-то вообще не хочется к нему идти. Сам не знаю почему.

— А что тут знать? — Мишка стал еще серьезнее. — Он же зажрался до того, что людей уже за людей не считает. Что ж тут неясного. — Мишка задумался, погрустнел. — Что ж тут неясного, — повторил он. — Наливай да пей.

— А какой парень был, когда на кунгасе жил! Помнишь? Я ему тогда еще новые головки на сапоги поставил, шубу перешил.

— А-ах! — отмахнулся Мишка. — Чего о нем толковать? Перебьемся. Не для него живем.

— Это-то да, — согласился Ванька, — конечно перебьемся, да только…

— Не трусь, Ваня, — Мишка хлопнул Ваньку по плечу. — Берись за дело. Берись, и все. Я тоже, как в первый раз мастером поставили, побаивался.

— Так то ж ты, — грустно согласился Ванька, а внутри все так и горело: «Это ж хлопот сколько! Особенно механизация… бетономешалки, компрессоры, машины, бульдозеры. Да и с нарядами… А людей сорганизовать, чтоб не прогуливали, чтоб без дела не стояли… с каждым надо перетолковать, сагитировать, заставить. А с нашими кадрами толковать? О-о-о! Ведь как быки ж, никого не своротишь. Да и самих хлопот сколько… — такие вот грустные мысли нахлынули на Ванькину душу, он так увлекся ими, что не заметил, как возвратились в колхоз, прошагали к конторе через весь поселок. Не заметил даже, как прошли мимо доски Почета, мимо которой он никогда не мог равнодушно пройти, отворачивался и проскакивал мимо — а вдруг кто заметит, что он любуется своей фотографией, собой. — Да, народом руководить не так просто… Это только кажется, что всем начальникам легче работать, чем работяге, а как подумать… Работяге что? Дали тебе бревно и обхаживай его топором, или еще какую работу. А тут? Крепким надо быть, таким, как Мишка, или даже таким, как сам Зануда. Сказал что как отрезал. Хотя нет. Вот Василий Васильевич и не очень грозный человек, а у него здорово получалось… Василий Васильевич любил всех, колхоз любил. Да и дело знал. Ну его все и уважали. А вот Зануда? Тяжко с ним работать. Ну ладно. Фундамент заложен полностью, теперь только ставить арматуру, варить да заливать раствором. Косяки, двери — чепуха. А вот с козырьком да с фасадом возни много будет…»