Избранное

К сожалению, мечта мужчины никогда не совпадает с мечтой женщины, и поэтому между полами всегда существуют разногласия. Анка была в том возрасте, когда годы самым что ни на есть бессовестным образом дают о себе знать, а женщины, даже не очень суетные, всеми силами стараются их скрыть. По-моему, для этого есть лишь одно средство — полная темень. Но, увы, людям приходится в основном общаться при свете. Женщины же уповают на косметику — недаром же ее выдумали! Косметика создает некоторый зрительный обман, хотя и она не в силах вернуть молодость. Одежда, или, как выражается нынешняя молодежь, «упаковка», служит той же цели и в сочетании с косметикой чудодейственным образом превращает иллюзию в действительность.

Анка выкрасила волосы в золотисто-каштановый цвет и принялась мечтать о замшевом пальто, туфлях и сумке того же цвета. Она искренне верила, что в таком «стильном» наряде она станет лет на десять моложе и, уж конечно, красивее. К тому же все поймут, какой у нее прекрасный вкус.

Известно, что женщины в «критическом» или, если хотите, «деликатном» возрасте целиком отдаются своей мечте и мечта эта превращается в страсть, которую нужно удовлетворить во что бы то ни стало — тем более в Международный год женщины, когда и произошла наша история. Я до сих пор удивляюсь, как это Иван, человек политически грамотный, не учел столь важного момента. Допустим, раздражение, накопившееся за двадцать лет мирного семейного сосуществования, превратив их любовь в супружеский долг, уже начало превращать ее в нечто близкое к взаимной ненависти, и все же ему не следовало стремиться к своей мечте с фанатической непреклонностью Сцеволы[18]. Дело в том, что Иван мечтал купить катушку для спиннинга марки «Мичелл», которая стоила семьдесят левов. Может, порядочный муж, глава семьи, и скажет, что отдать семьдесят левов за какую-то там катушку — не просто блажь, а безумие, но это лишь значит, что такой муж никогда не был заядлым рыбаком и не представляет, что за мука удить рыбу с помощью примитивной катушки за пять или пусть даже за десять левов. На реке или на озере это еще куда ни шло, хотя и там приходится возиться с таким допотопным орудием: катушку то и дело заедает, леска путается, блесна или грузило падают чуть ли не в двух метрах от берега; и при этом такой стоит треск, будто ты строчишь из пулемета. Остряки (у всех у них импортные катушки, с помощью которых наживка забрасывается легко и бесшумно на восемьдесят, а то и на сто метров) начинают интересоваться, не сам ли ты изготовил эдакую штуковину и какой использовал материал. Но на море! На море без настоящей катушки хоть ложись да помирай. Особенно когда рыба идет косяками. Ставриду тянет к крючку, как магнитом, только успевай вытаскивать! Однако все это при условии, что ты забросишь подальше, ведь рыба не курортник, чтобы плескаться у самого бережка. Даже местная ребятня доверху наполняет садки, а ты, как доисторический человек, из кожи вон лезешь ради нескольких рыбешек. Нет, на это не хватает никаких нервов!

Мало того, по ночам тебе снится, будто ты пытаешься забросить подальше, а катушку коварно заедает, леска обвивается вокруг шеи, крючки впиваются в уши и плечи, и ты всю ночь их вытаскиваешь, скуля от боли. Днем в довершение всего разыгрывается скандал с женой. В течение всего отпуска она постоянно спрашивает: «Есть у меня муж или я уже вдова?», хотя ни на минуту не остается в одиночестве — ни на пляже, ни в бунгало, — ни на минуту не закрывает рта, разве что когда спит. Ты понимаешь, что тут ничего не попишешь, и превращаешься в подобие каменной стены, о которую разбиваются все ее притязания и упреки. Одна только спортивная страсть изредка еще пробуждает в тебе честолюбие и попранное, навсегда подавленное стремление к самостоятельности. Оставаясь наедине с самим собой, ты, как последний дурак, спрашиваешь себя: «Почему жена с таким упорством требует, чтобы вы непременно лежали рядышком на пляже и молча испытывали глубокое взаимное отвращение к увядающей плоти? Почему она все еще старается сократить между вами расстояние? По инерции прожитых вместе лет? Или инстинктивно мстя самой природе?» И тогда наступает время семейных бунтов. Ты заранее знаешь, что они обречены на провал, но тем не менее не можешь отказать себе в удовольствии.

Весь остаток премии Иван распределил следующим образом: на путевки в дом отдыха (пора кончать с палатками и бунгало!) и дочери на дорогу — та собиралась поехать отдыхать со своей компанией. Жене он не выделил ни лева. Это-то и было его маленьким семейным бунтом.