Избранное

О фонтанах

Я многое вдруг понял в этом странном
непостижимом древе из стекла.
Так слезы в детстве радужным туманом
вставали, источаясь под нажимом
забытой грезы, что во мглу влекла.

Но разве я забыл, как близоруко

хваталось небо за любой обломок.
И с чем сравнить величье — что порукой
ему в старинном парке, долгой мукой
идущем вверх, и, как перед разлукой,
чего-то ждущем, в пенье незнакомок,
чуть слышимом и бьющем через край
мелодии — продлись, не умирай,
в прудах, очнувшихся на миг от звука.

Но стоит вспомнить, что происходило

с фонтанами, да и со мной тогда,
как чувствую всю тяжесть этой силы,
и вновь в глазах моих стоит вода.
И мне ветла становится понятна,
и голоса горят светло и внятно,
и берега пустились в путь обратный
беспомощным смещенным отраженьем,
и небеса уже, закатным тленьем
обуглены, круглятся над лесами,
и, отрешенные, не верят сами
в немыслимый потусторонний свет...

Но разве я забыл: ответа нет,

что звезды межевым камням подобны,
что лишь в слезах миры провидят след
иных миров? — а вдруг тот свет — загробный,
и наверху мы для существ, способных
в нас вглядываться, словно в преподобных
на небесах, и может быть, в хвалебных
нас прославляют гимнах, и в молебнах
к нам обращаются. И проклинают.
Но глухи мы, когда они стенают
от одиночества. И поминают
нас, близких к их невидимому Богу,
чей образ, угасая понемногу,
что капельки горячие лампад,
по нашим лицам бродит наугад...

(Перевод А. Прокопьева)

За книгой

Я зачитался, я читал давно,
с тех пор как дождь пошел хлестать в окно.
Весь с головою в чтение уйдя,
не слышал я дождя.

Я вглядывался в строки, как в морщины

задумчивости, и часы подряд
стояло время или шло назад.
Как вдруг я вижу, краскою карминной
в них набрано: закат, закат, закат...
Как нитки ожерелья, строки рвутся,
и буквы катятся куда хотят.
Я знаю, солнце, покидая сад,
должно еще раз оглянуться
из-за охваченных зарей оград.

А вот как будто ночь по всем приметам.

Деревья жмутся по краям дорог,
и люди собираются в кружок
и тихо рассуждают, каждый слог
дороже золота ценя при этом.

И если я от книги подыму

глаза и за окно уставлюсь взглядом,
как будет близко все, как станет рядом,
сродни и впору сердцу моему!

Но надо глубже вжиться в полутьму

и глаз приноровить к ночным громадам,
и я увижу, что земле мала
околица, она переросла
себя и стала больше небосвода,
а крайняя звезда в конце села —
как свет в последнем домике прихода.

(Перевод Б. Пастернака)

Созерцание