Избранное

– Ну, знаете ли, – возмутился Женя, – это просто свинство! Ведь я вас освободил из этой медной посудины. Если бы не я, кто знает, сколько бы ещё тысяч лет вы в ней проторчали, в дыму и копоти.

– Не утомляй меня своей болтовнёй! – сердито прикрикнул незнакомец. – Пожелай, какой смертью умрёшь и какой казнью будешь казнён. У-у-у-у!..

– Попрошу без запугиваний! И вообще, в чём, собственно говоря, дело? – вконец рассердился Женя.

– Знай же, о недостойный юнец, что я один из джиннов, ослушавшихся Сулеймана ибн Дауда (мир с ними обоими!). И Сулейман прислал своего визиря Асафа ибн Барахию, и тот привёл меня насильно, ведя меня в унижении, против моей воли. Он поставил меня перед Сулейманом, и Сулейман, увидев меня, приказал принести этот кувшин и заточил меня в нём.

– Правильно сделал, – тихо прошептал Женя на ухо Вольке.

– Что ты там шепчешь? – подозрительно спросил старик.

– Ничего, просто так, – поспешно отвечал Женя.

– То-то! – мрачно сказал старик. – А то со мной шутки плохи… Итак, заточил он меня в этом сосуде и отдал приказ джиннам, и они понесли меня и бросили в море. И я провёл там сто лет и сказал в своём сердце: «Всякого, кто освободит меня, я обогащу навеки». Но прошло сто лет, никто меня не освободил. И прошло ещё сто лет, и я сказал: «Всякому, кто освободит меня, я открою сокровища земли». Но и на этот раз никто не освободил меня. И надо мною прошло ещё четыреста лет, и я сказал: «Всякому, кто освободит меня, я исполню три желания». Но никто не освободил меня, и тогда я разгневался сильным гневом и сказал в душе своей: «Всякого, кто освободит меня сейчас, я убью, но предложу выбрать, какой смертью умереть». И вот ты освободил меня, и я тебе предлагаю выбрать, какою смертью тебе желательней было бы умереть.

– Но ведь это просто нелогично, – убивать своего спасителя! – горячо возразил Женя. – Нелогично и неблагодарно!

– Логика здесь совершенно ни при чём! – жёстко отрезал джинн. – Выбирай себе наиболее удобный вид смерти и не задерживай меня, ибо я ужасен в гневе.

– Можно задать вопрос? – поднял руку Волька.

Но джинн в ответ так цыкнул на него, что у Вольки от страха чуть не подкосились ноги.

– Ну, а мне, мне-то вы разрешите один только единственный вопрос? – взмолился Женя с таким отчаянием в голосе, что джинн ответил ему:

– Хорошо, тебе можно. Но, смотри, будь краток.

– Вот вы утверждаете, что провели несколько тысяч лет в этой медной посуде, – произнёс Женя дрожащим голосом, – а между тем она настолько мала, что не вместит даже одной вашей руки. Как же вы в ней умещались целиком?

– Так ты что же, не веришь, что я был в этом сосуде? – вскричал джинн.

– Никогда не поверю, пока не увижу собственными глазами, – твёрдо отвечал Женя.

– Так смотри же и убеждайся! – заревел джинн, встряхнулся, стал дымом и начал постепенно вползать в кувшин под тихие аплодисменты обрадованных ребят.

Уже больше половины дыма скрылось в сосуде, и Женя, затаив дыхание, приготовил крышку, чтобы снова запечатать в нём джинна, когда тот, видимо раздумав, снова вылез наружу и опять принял человеческий образ.

– Но-но-но! – сказал он, хитро прищурившись и внушительно помахивая крючковатым, давно не мытым пальцем перед лицом Жени, который спешно спрятал крышку в карман. – Но-но-но! Не думаешь ли ты перехитрить меня, о презренный молокосос?.. Проклятая память! Чуть не забыл: тысячу сто сорок два года тому назад меня точно таким способом обманул один рыбак. Он задал мне тогда тот же вопрос, и я легковерно захотел доказать ему, что находился в кувшине, и превратился в дым и вошёл в кувшин, и этот рыбак поспешно схватил тогда пробку с печатью и закрыл ею кувшин и бросил его в море. Не-ет, больше этот фокус не пройдёт!

– Да я и не думал вас обманывать, – соврал дрожащим голосом Женя, чувствуя, что теперь-то он уж окончательно пропал.

– Выбирай же поскорее, какой смертью тебе хотелось бы умереть, и не задерживай меня больше, ибо я устал с тобой разговаривать!

– Хорошо, – сказал Женя подумав, – но обещайте мне, что я умру именно той смертью, которую я сейчас выберу.

– Клянусь тебе в этом! – торжественно обещал джинн, и глаза его загорелись дьявольским огнём.

– Так вот… – сказал Женя и судорожно глотнул воздух. – Так вот… я хочу умереть от старости.

– Вот это здорово! – обрадовался Волька.

А джинн, побагровев от злобы, воскликнул:

– Но ведь старость твоя очень далека! Ты ведь ещё так юн!

– Ничего, – мужественно ответил Женя, – я могу подождать.

Услышав Женин ответ, Волька радостно засмеялся, а джинн, беспрестанно выкрикивая какие-то ругательства на арабском языке, стал метаться взад и вперёд по каюте, расшвыривая в бессильной злобе всё, что ему попадалось по пути.

Так продолжалось по крайней мере пять минут, пока он не пришёл наконец к какому-то решению. Он захохотал тогда таким страшным смехом, что у ребят мороз по коже прошёл, остановился перед Женей и злорадно произнёс:

– Спору нет, ты хитёр, и я не могу тебе в этом отказать. Но Омар Юсуф ибн Хоттаб хитрее тебя, о презренный…

– Омар Юсуф ибн Хоттаб?! – в один голос воскликнули ребята.

Но джинн, дрожа от злобы, заорал: