Избранное

Тем не менее, приобретя в опиумной войне привычку анонимности, Менелик позволял молодым распутникам семьи Зивар приписывать себе его замечательные открытия. Предпочитая оставаться на заднем плане, он давал людям мудрые советы: где стоит копать, и сколько потом курить опиума чтобы лучше оценить найденные сокровища.

Блестящая в тени карьера Менелика продолжалась до тех пор, пока ему не исполнилось девяносто, но ещё задолго до этого юбилея он полностью ушёл в подполье, выбрав одно из своих открытий в качестве дома для престарелых. Эту просторную древнюю гробницу и теперь можно найти рядом с Нилом под оживленными аллеями общественного сада. Там старик Менелик привечал немногих близких ему людей, пока не умер. Там, полёживая в царском саркофаге, он и остался ждать загробного суда.

И так закончилась удивительная жизнь, начавшаяся давным-давно с детского граффити, в тот особенный день девятнадцатого века, когда маленький чёрный раб по имени «бой» осмелился поднять глаза над хлопковой плантацией и процарапать на стене барака те слова, которые он выбрал чтобы освободить магию своей тоскующей души:

ЭЙ.
ГЛАЗА УСТАЛИ ОТ ХЛОПКА ВОКРУГ.
ХЛОПОК ВЕЗДЕ,
СМОТРИ.

(с) ЗИВАР ИЗ ДЕЛЬТЫ. Я, ВОТ ТАК.[191]

— 10 — Ахмад

Ахмада интересовала только крошечная часть сделанного Менеликом за долгую жизнь.

Сильно восхищал Ахмада исключительно тот период, когда молодой Менелик начал изучать иероглифы. Ведь именно в ту давнюю зиму Менелик и отец Ахмада задумали идею создания первого «Благотворительного общества драгоманов», предшественника египетского национализма двадцатого века.

— Такое ви́дение! — говорил Ахмад Джо. — А в каких героических битвах им пришлось сражаться, чтобы вывести людей на улицу! В те времена драгоман мог найти работу только в зимний туристический сезон. Оставшуюся часть года ему приходилось выживать. Зимой-то богатые европейцы готовы были заплатить почти любую цену за услуги драгомана. А потом?

— Что потом? — спросил Джо.

— Приходит весна, — прогремел Ахмад. — Самый поганый сезон. Как и лето, и осень.

Тогда туристы избегают жаркий Каир. И если зимой драгоманы, едва ступив на веранду туристического отеля, бывали обласканы состоятельными европейцами, наслышанными о развратном Леванте, то теперь эти рабы похотей иностранных эксплуататоров были безжалостно презираемы. В отелях им сначала показывали пальцы, сложенные в грубом итальянском жесте, а потом выталкивали с веранды. Издевательство! Драгоманы становились ненужными.

Надо было видеть, что мой отец и Менелик сделали тогда здесь, в Каире. Они всё изменили. И, как Троцкий и Ленин, перевернули мир с ног на голову. Они бесстрашно прошли по всем кафе, убеждая своих собратьев-драгоманов, что пришло время встать, и громко выступить против невыносимых вынужденных отпусков. Их послушали. О, это было время душевного подъёма, время, когда в воздухе ощущалось электричество.

— Представляю, — сказал Джо. — Молнии интеллекта мечутся по Каиру, арабская весна.

Ахмад повернулся к нему, глаза его горели, а голос дрожал от волнения.

— Идём на таран! — прогремел он. — До той поры драгоманы были просто баранами без вожака. Всё изменилось после того, как мой отец и Менелик затеяли Движение. А как возникла идея этого великого революционного крестового похода, спросите вы? этого народного джихада.

— Бьюсь об заклад, началось с чего-то незначительного, — сказал Джо. — Так всегда оказывается.

Ахмад стал мрачен и задумчив.

— Да. Со страстных воззваний моего отца:

«Нужно выйти из кафе на улицы, — говорил он. — Если вы хотите, чтобы ваша сила чувствовалась, объединяйтесь. Если вы хотите быть услышанными, объединяйтесь. Есть только один способ изменить историю — объединение!»

— Лозунг сквозь века, — сказал Джо. — Но долго ли Менелик занимался политикой? Я слышал, что он работал драгоманом только одну зиму или около того. Чтобы сводить концы с концами пока изучал иероглифы. Я ошибаюсь?

Лицо Ахмада потемнело.

— Менелик ушёл в подполье, вот и всё. Вниз, в могилы. Но и там он продолжал борьбу.

— А, понятно.

— И сердцем он всегда был с моим отцом и Движением, — сказал Ахмад, и начал предлагать множество излишне сложных оправданий, чтобы объяснить быстрый уход Менелика из Движения.

Джо понял, что не ошибся: на самом деле, хотя идея «Благотворительного общества драгоманов» изначально принадлежала Менелику, он потерял интерес к Движению из-за своего увлечения египтологией.

Ахмад сказал, что чёрный учёный ушёл в подполье.

Но Джо видел, что Ахмаду не хотелось заглядывать в подземную жизнь.

А почему Ахмад не мог признать ценность скрытых песками Египта истин и принять уход Менелика? Да потому что сильно хотел верить, что основание каирского «Благотворительного общества драгоманов» было самым ярким событием XIX века, ведь так считал его отец.