Избранное

Бабушки были шокированы изменениями, произошедшими с Джо за столь короткое время. Шаркая ногами, взъерошенный, измождённый от недосыпания, он выглядел так, как будто мог рухнуть в любой момент. Худые плечи поникли, а руки безостановочно метались плетьми; он хватал фарфоровые статуэтки Элис и переставлял их с места на место; касался мебели, указывал в никуда и, бормоча, стонал:

«Побег… исход…»

«Что-то случилось, сломало его, и он сжался в себе, отступил в свой частный мирок. Какой он маленький», — дружно подумали сёстры.

— Джо, аллё! что случилось со Стерном? — спросила Белль. — Что случилось со Стерном?

— Ушёл… все уходят…

Он отошёл в угол и уткнулся взглядом в полированное дерево клавесина и лежащий на нём фагот. А минуту спустя вдруг попятился и устремил взгляд на портрет Клеопатры, потом подошёл к портрету и прижался лицом.

— Движущаяся панорама…

— Что ты сказал? — спросила Элис.

Он не ответил, а рванул к противоположной стене. Дорогой налетел на стул, зацепил и раздолбал фарфорового Приапа, и встал как вкопанный перед портретом Екатерины Великой. Покачал головой, непрестанно покусывая и облизывая губы.

— Что случилось со Стерном? — повторила вопрос Белль.

— Ушёл, с концом, даже он… днём — столп дыма, а ночью — столп огненный.

Он повернул к хозяйкам бледное, показавшееся им дурно оштукатуренным, лицо. Захрипел и схватился рукой за застрявший под подбородком кадык.

— Джо?

Он отчаянно потянулся за что-нибудь схватиться и уцепился-таки за спинку стула.

— Джо, — позвала Белль. — Остановись, ради всего святого. Сядь, отдохни минутку.

Но он не мог остановиться, не мог отдохнуть. Он в исступлении ощупывал воздух и дико оглядывал комнату, бормоча себе под нос.

— Выкуп за души… склеп и зеркало. Я и ты…

Рот его приоткрылся, голова завалилась на-сторону.

В его измученном сознании, затмевая реальность, проносились образы… Пустыня, раненые вьючные животные, и высоко вздымающееся пламя, и обломки колесниц и лафетов, и искорёженные тела, и разодранные танки, и брошенные пушки, и стонущие раненые… А правее, восточнее, — бесконечные колонны грузовиков, стремглав убегающие через Синай по древним тропам в Палестину и в землю обетованную Ханаанскую.

Он поднял руку, проповедуя невидимой пастве, и прошептал:

— Их жизнь стала горькою и тяжкой…

— Чья жизнь? — спросила Белль.

Он пошатнулся, упал на одно колено и с огромным усилием поднялся на ноги.

— Они уезжают…

— Кто уезжает? — спросила Элис. — Куда?

— В страну паломничества… в хорошие земли, полные мёда и молока…

Он вскрикнул и, спотыкнувшись о порог, вывалился на маленькую веранду над рекой. Элис вскочила на ноги, но Белль покачала головой, останавливая. Он стоял в открытых дверях, вцепившись в косяк и глядел на Нил.

— И вся вода в реке превратилась в кровь… и была кровь по всей земле Египетской…

Элис вскрикнула, умоляя:

— Джо? Отдохни немного. Сядь и отдохни, пожалуйста.

Он отошёл от дверей веранды, остановился посреди комнаты и снова поднял руку, обращаясь к невидимой пастве, его сверкающие одержимостью глаза неподвижно смотрели вдаль.

— Разве вы не видите их? Разве вы не видите?… Эти сокровища, эти драгоценности…

Белль печально смотрела в его глаза.

— Какие драгоценности, Джо? Что ты имеешь в виду?

— Ты видишь его глаза? — в ужасе прошептала Элис.

— Какие драгоценности? — громче повторила Белль.

Он начал тихо бормотать, загибая пальцы и набирающим силу голосом:

— Драгоценные камни… Сард и топаз и карбункул, изумруд и сапфир и диаманд, лигур и агат и аметист, берилл и оникс и яшма…[216] Эти драгоценные камни, красивые и знакомые древним. И камни будут с именами сынов Израилевых, двенадцать, согласно именам их. Каждый со своим именем, согласно двенадцати коленам…

Он опустил руку и, отвернув голову, спрятал сияние своих безумных глаз. Белль покачала головой, а Элис была готова расплакаться. Она поднялась и подбежала к сестре, крепко обняв её.

— Мне страшно. Он пугает меня. Как думаешь, что с ним случилось?

— Он болен, — прошептала Белль. — Мужик не в себе.

— Но его глаза, Белль! Что он там узрел? Что, по его мнению, он видит? А с кем разговаривает?

— У него вполне может быть сотрясение мозга. Возможно, его ударили по башке.

— Позвоним доктору, Белль?

— Сейчас. Нельзя оставлять его одного.

Белль пыталась утешить сестру, но её саму очень беспокоило странное поведение Джо. Она видела, что это не просто физическое истощение. Его резкие движения, и судороги, охватывающие каждые несколько мгновений. А главное, как сказала Алиса, были его глаза. В глазах Джо мерцал совершенно неестественный блеск, лихорадочное яркое свечение, которое, казалось, пожирало всё, на что он смотрел.

Белль, что-то услышав, подняла голову.

— Что это такое? — прошептала она.

Это был звук остановившегося неподалёку автомобиля.

Белль напряглась.

— Чёрт. Нет времени прятать этого психа; да он всё равно не пошёл бы с нами.

Псих бродил среди бледных плетёных фигур, среди призрачной мебели, заполнявшей комнату истончившимися тенями других жизней и других эпох. Он снова поднял руку и прошептал: