Избранное

«Бесстыдный Гарри, — думал он, — „Сфинкс“! видите ли, типа я не догадаюсь. Достаточно легко понять, что ему понравился Джо, но личные пристрастия — это не то, что нужно в военное время».

И внезапно полковнику пришёл на память образ довоенного прошлого, из времени арабского восстания в Палестине. Образ Колли, прибывшего ночью на аванпост еврейских поселенцев в Галилее. Колли тогда появился недалеко от ливанской границы, чтобы обучать народные дружины и организовать то, что позже станет спецотрядами Палмаха.[224]

Такси с выключенными фарами, задние фонари на передней части автомобиля, чтобы запутать врага. И два молодых будущих помощника Колли, Даян и Аллон[225], приближаются к таинственному такси и видят маленькую худощавую фигуру, выпрыгивающую из машины с двумя винтовками, Библией и барабаном, англо-еврейским словарем и канистрой с пятью галлонами рома.

«Чутьё, — подумал полковник, — другого слова не подберу. У Колли было чутьё…»

Он улыбнулся воспоминанию, затем подумал о Джо и потерял улыбку.

«Кончено, — подумал полковник. — Какой позор. Всё кончено для Джо. Смерть ни за что… но, конечно, из-за тайны „Энигмы“ не может быть никакого другого решения по делу Стерна. Блетчли может делать только то, что должен; закончить дело и закрыть его этими ужасными словами: „выживших свидетелей нет“. „И будь, что будет“. Но всё же…»

Полковник вошёл в свой кабинет, закрыл дверь и прислонился к ней спиной, вспоминая переданный майором вопрос Сфинкса:

— …Кто знает, какое зло таится в сердцах людей?

«Ну Сфинкс, он конечно, как спросит. Сфинкс… Но кто из действующих лиц на самом деле Сфинкс? Или все…? как в „Восточном экспрессе“ леди Агаты».

— 22 — Сумка Бернини

Они сидят на узком балконе Мод. Под кустиками аллеи за домом сгущаются сумерки.

— …и когда майор сообщил мне, что встреча с Блетчли состоится, — говорит Джо, — я не мог удержаться от того, чтобы не отбить чечётку. Потом заглянул к тебе, постучал, но никто не ответил, поэтому я вернулся в сад над склепом старика Менелика. Нашёл там укромное местечко и сел в тени у реки. Сидел и наблюдал за течениями, дрейфуя разумом, аки буддийский монах.

Джо только что принял душ. Волосы его мокрые, а левое ухо перевязано свежей повязкой.

— Но я сидел не просто «где-то у Нила». А на том самом месте, где Стронгбоу и Менелик, под конец своих долгих жизней, однажды провели тихий день. Там, где когда-то стоял ресторан с оплетёнными лозой и цветами шпалерами, с бассейном, где плавали утки, и клеткой, где вопили павлины. Место встреч, где молодые Стронгбоу и Менелик и Коэн некогда проводили свои воскресенья. Место для беседы, длившейся сорок лет.

Место, от которого осталась только вывеска… «ДВИЖУЩАЯСЯ ПАНОРАМА». И я принялся размышлять об этом знаке и мирах внутри миров. Но под журчащее заклинание реки задремал прежде, чем додумался до чего-либо.

В последнее время я почти не спал, — добавил он, — несмотря на то, что я вроде мёртв… «Случай с беспокойным мертвецом», — подходящее название для детективной книжки, сразу ясно о чём; а не как у того поляка — «Расследование» чего?

Мод улыбнулась.

— Там действительно был ресторан?

— О, это было то самое место. Стерн указал на него, когда мы вышли из склепа, вчера. Так вот, я задремал, не додумав, а к вечеру проснулся и пошёл прямо сюда.

— Полковник предупредил меня, что дома меня может ждать посетитель. О, Джо, я была так взволнована. Я была уверена, что это означает, что у тебя всё будет хорошо. Принести тебе что-нибудь поесть? Ты, должно быть, голоден.

— Должен бы быть, но я этого не чувствую. Думаю, что могу пока выпить.

— Налей себе сам. Или ты хочешь, чтобы я сходила?

— Я справлюсь, не утруждай себя. Где ты хранишь «мою прелесть»?

— На кухне. В шкафу над раковиной.

— Я быстро, — сказал Джо и скрылся на кухне.

Хлобыснула дверь шкафчика. «Мать его, косорукого ирландца. Амбидекстер, понимаешь, а обе руки — из жопы», — подумала простушка Мод и услышала, как Джо чихнул.

— Я забыла упомянуть дверь шкафа, милый Джо, — сказала она, когда он вернулся на балкон.

Джо улыбнулся.

— Такой неуклюжий человек, как я, непременно поднимет шум. Это показывает, что я не создан для такой работы; как только расслаблюсь, так что-нибудь да разломаю.

Он сделал большой глоток и присел на низкое ограждение балкона. Мод склонилась над вязанием и заговорила, не поднимая глаз.

— Кажется, ты много пьешь.

— Да.

— Это помогает?

— Да, боюсь, что так оно и есть.

— Ну тогда это хорошо, я думаю.

— К сожалению это не так, Моди, это своего рода слабость. Но зато, стоит напиться и всё — трын-трава. Мир кажется мне таким тёмным и неприветливым, что для установления внутреннего спокойствия годится даже «Боярышник». Хотя я конечно понимаю, когда трезвый, что спокойствие это — ложное.

— Ты можешь остановиться, как думаешь?

— Если бы пришлось. Люди, если придётся, способны на всё. Даже на те вещи, которые они сейчас делают в пустыне.

Мод спрятала глаза.

— Ты уверен, что Блетчли позволит тебе уйти?