Читаем Избранное полностью

Избранное

— Вот еще, не хватало ногу сломать! — пробормотала она и встала, в темноте шаря рукой по снегу, отыскивая термос. Вот он! Но что это? Рука нащупала горячую влагу — термос разбит. — Вот незадача-то, вот незадача! — проговорила она, поднимаясь. Она постояла, пытаясь определить по ветру направление, в котором нужно идти. Вот ведь как получилось. Термос был единственной стоящей вещью в доме, старик всегда брал его с собой в дорогу. «Ох и отругает же он меня завтра!» Ее окружала кромешная мгла, невозможно понять, куда нужно идти. Она помнила твердо, что пурга началась на севере, и если идти против ветра, то придешь к дому. «Да, видно, придется возвращаться. Зря только я вышла». И она повернула против ветра — в сторону дома. Снег бил в лицо, не давая идти вперед, но Дого, собрав все силы, шла и шла наперекор ему. В темноте она давно потеряла дорогу и любой темный предмет готова была принять за машину. «Нет чая, так хоть масло принесу людям». Она спотыкалась, путаясь в зарослях караганы, но так и не бросила войлочный футляр, где хрустели осколки стекла. Дого шла к людям… От холода зуб на зуб не попадал, дрожь охватила ее с головы до ног. Она хотела положить в рот кусочек масла, но подумала, что тогда ей нечего будет дать людям, и не тронула масло. Ветер дул навстречу, пробирал до костей, голова, грудь, ноги точно одеревенели, она еле двигалась. И все-таки шагала, закрыв глаза. Не видно ни юрты, ни машины. В отчаянии она громко крикнула раз, другой. Молчание… Сделала еще несколько шагов. Все поплыло перед глазами… Она увидела что-то темное на снегу, опустилась на колени… Это была та самая долина, где она всегда собирала аргал… Дого простерла руки, точно умоляя о пощаде свистящую пургу… и упала. Перед глазами сверкнул огонь: то ли звезда упала, то ли вспыхнул свет большой лампады.

К утру пурга утихла, небо посветлело, солнце взошло точно умытое.

Застигнутые пургой в степи Левша Ойдов, Осор с золотыми зубами, Горбун Ванчик, Демид и остальные шоферы, разгребая лопатами снег, пробили траншею и добрались до поселка Цахиурт-сурь.

Дверь юрты Дамирана была засыпана снегом. Они отгребли снег от двери и вошли. На них пахнуло холодом давно не топленного дома. Возле печки лежал сугробик снега, который залетел в незакрытое тоно. Шоферы, недоумевая, куда же могла уйти Дого, решили развести огонь и вскипятить чай, чтобы согреться после бессонной ночи в степи. Видимо, старики ушли куда-то по делам… Парни вымели снег из юрты, разогрели приготовленный Дого чай, напились, поговорили и двинулись в путь. Вскоре они увидели застрявшую в снегу машину. Шофер жег покрышки, он дрожал от холода. Товарищи его обрадовались, что нашли парня живым и здоровым, ругали за то, что он остался возле машины, вместо того чтобы идти в поселок. Потом они все дружно принялись за ремонт, перебрасываясь шутками: лучше бы он сидел в поселке Цахиурт-сурь возле Большой мамы. И вдруг Демид обратил внимание, что невдалеке что-то темнеет.

Они пошли посмотреть, что же там такое.

…Старушка Дого упала, не дойдя всего пятисот шагов до того места, к которому стремилось ее большое сердце.

Эпилог

Цахиурт-сурь теперь уже стал совсем другим. За тремя рядами старых домишек, на холме, возник новый жилой центр — здесь построили три современных жилых дома. Тут же стоит и ряд новых белых юрт. Бригада из пяти человек строит еще один дом. Рабочие, громко переговариваясь, кроют крышу железом. Несколько голеньких малышей гоняют степных голубей.

Возле большого нового дома с широкими окнами выстроились в ряд машины. На двери дома, судя по всему недавно сданного в эксплуатацию, видна вывеска: «Столовая бригады Цахиурт сельхозобъединения „Путь“». Войдем в это здание. За длинными столами, покрытыми новой, остро пахнущей клеенкой, сидят шоферы. В кухне дым коромыслом — там суетятся повара. Слышатся громкие голоса, стук ложек, одни уже поели и курят, отодвинув тарелки в сторону, другие с аппетитом уписывают суп. Один из шоферов говорит, откидываясь на спинку стула:

— Нет, что странно. И мука, и мясо, и овощи — кажется, все есть. И все-таки в этой столовой готовят невкусно. Не то что дома…

Его сосед держит ложку в левой руке.

— Ты прав. Люди делают, конечно, большое государственное дело, но им не хватает души Большой мамы.

Это Ойдов, наш старый знакомый. Сидящий в углу мужчина громогласно, густым басом подхватывает, подняв вверх большой палец:

— Твоя правда!

Это Высокий Жамба, конечно.

Они говорят о старой Дого; пять лет назад покинула она этот бренный мир, но память о ней жива.

Старая Дого, слабый телом, но сильный, духом человек…

Перевод Л. Карабаевой.