Избранное

— Искал лошадей — несколько кобылиц ушли из табуна. Вижу — на стойбище Ихэр что-то горит… Я сначала глазам своим не поверил. Потом решил побывать на остальных. Оказалось, что они и там похозяйничали…

Дарга Данжур растерянно посмотрел на него; потом дал команду расходиться по домам, а сам с Базаржавом отправился на стойбища.

Подъехав к первому, Данжур убедился, что Базаржав говорил правду. Табличка была выдернута вместе со столбиком, к которому она была прибита. Внизу корявыми буквами было написано: «Пусть развеется пепел коммуны!»

Данжур огляделся по сторонам, словно враги были где-то здесь, рядом, схватил табличку и пошел вдоль загона. Затем остановился и заговорил:

— Развеется, говоришь?.. Не выйдет! Ничего не развеется… Пепел, говоришь?.. Нет, шалишь! Не пепел, а пламя! А где тот ветер, которым вы собираетесь нас развеять? Где?! Пусть он только дунет! Наше пламя от него так разгорится, что не потушить вам его! Так ведь? — Он посмотрел на Базаржава. — Скоро мы вам покажем, какая сила в нас таится.

Базаржав, глядя на решительное лицо Данжура, точно думал: «Попались бы вы мне в руки!..»

Они вдвоем стерли надпись и, крупно написав химическим карандашом: «Это стойбище чабана объединения «Дэлгэрхангай-Ула» товарища…», снова закрепили табличку.

Базаржав отсюда уехал домой, а Данжур осмотрел остальные стойбища. Потом заглянул в несколько айлов.

Дарга Данжур, интересуясь жизнью и делами скотоводов, каждый раз снимал с пояса свою коричневую сумку, вытаскивал оттуда толстенную записную книжку, сшитую из нескольких ученических тетрадей, и что-то скрупулезно и долго в нее записывал. С книжкой этой он никогда не расставался. В ней у него были записаны названия айлов, количество людей, скота, закрепленного за ними, но и не только это — Данжур заносил туда и свои мысли о том, как улучшить жизнь аратов и работу объединения. Книжка пухла день ото дня.

Сначала он заехал к Довчину — у него в айле были яловые овцы и козы. Едва отбившись от бросившейся на него злой собаки, он буквально ввалился в юрту, и здесь его глазам предстало такое зрелище: жена Довчина спала, лежа прямо на земле между столиком и печкой. Данжур громко кашлянул, и она, проснувшись, приоткрыла один глаз, потом приподнялась, сладко зевнула и взяла трубку с кисетом.

— Да это никак дарга Данжур? Проходи, начальник, садись! А я вот напоила овец, прилегла и, надо же, вздремнула… — Женщина подала Данжуру пиалу. Дотянувшись до чайника, встряхнула его, чайник оказался пуст, так что утолить жажду Данжуру не удалось.

Он спросил о Довчине и попытался завести с ней беседу о том, как идут дела. Однако она не поддержала его, а начала сварливым голосом жаловаться на свою жизнь:

— В такую-то благодатную осень — и остаться без молока… Небеленый чай — это разве чай? Когда мы такой пили? Несколько дойных коз у нас, правда, еще есть, но какой от них толк… Даже на чай молока не дают… Попросили мы верблюдицу у бригадира, а он не дал. Не дал, и все… Деваться некуда — пришлось обращаться к Носатому Жамбе; так он для нас пять дойных верблюдиц не пожалел. Крепко выручил… Может, со временем договоримся и скот его пасти, тогда от общественного придется отказаться…

Закрепленный за ними скот оказался в лучшем состоянии, чем предполагал Данжур, и все-таки его взяло зло.

— Как же можно так поступать? — вскипел он. — Разве может член объединения опираться на единоличников? Это ведь подрыв нашего авторитета! Мы обязательно примем меры на этот счет, — пообещал он напоследок и ускакал.

Заехав к верблюдоводу Самдану, он узнал, что они дней десять назад потеряли десяток верблюдов. «Верблюды-то все разные, не привыкли друг к другу…» — оправдывались Самдан с женой.

— А что же вы до сих пор не ищете их? Кто за нас станет работать, если мы сами будем вот так относиться к своим прямым обязанностям? — снова не сдержался Данжур.

Айл Гочодоржа оказался на высоте. За ним была закреплена отара в восемьсот голов, а старик успел уже сдать всю шерсть. Пожаловался дарге только на то, что одна овца заболела и что сами они никак не могут вылечить ее.

Заметив, что Гочодорж ходит за такой большой отарой пешком, Данжур пообещал выделить ему лошадь, а сам подумал: «Ветеринар нам позарез нужен. Где только его найти?»

Затем он поехал в Аман-Ус, где гуртовались табунщик Дагва и чабан Бата, и заночевал там. Здесь его ожидали неприятности: Дагва, не жалея красок, рассказал ему, как сцепились два жеребца и во время драки убили жеребенка. Свой рассказ он сдобрил богатым угощением.

До отвала наевшись жирного жеребячьего мяса и хлебнув архи, Данжур хорошо выспался и лишь утром заглянул к Бате.