Избранное

Если бы я не видел гроба, его скрещенных на груди рук, я бы подумал, что он жив и просто прогуливается в коляске, еще более причудливой и шутовской, чем коляска какого-нибудь греческого принца.

Я бы подумал…

Между его прежним и теперешним спокойствием не было никакой разницы.

Перевод М. П. Богословской.

ПАРАЗИТЫ

I

Космин, поджидая двух своих приятелей, одиноко сидел за круглым столиком летнего ресторана «Констандин». Облокотившись на руку, он, не мигая, смотрел в одну точку. Ни кельнеры, шныряющие с бутылками, стаканами, блюдами, ни шумная прожорливая публика — ничто не нарушало меланхолического оцепенения Космина.

Со всех концов сада слышались обычные возгласы: «Кельнер, вина!» — «Сию минуту!» — «Сардельки!» — «Готово!» — «Отбивную!» — «Несу, несу!» — «Кофе к пятому столику!» — «Не-е-с-у… молнией!» Сквозь несвязный галдеж робко доносились звуки найя[18] музыканта Динику. Маэстро играет «Чиокырлия»[19], льется искрящаяся трель песни.

Вся эта оживленная публика, находящаяся тут, рядом с ним, казалась Космину где-то далеко расплывшейся в тумане. Люди, в свете фонарей, маячили призрачными тенями. Космин закрыл усталые глаза, и в темноте, на миг, перед ним замелькали, как во сне, сиреневый садик, вьющаяся, как огромная улитка, лестница, грязная постель, в которой томился старик с большой головой, покрытой длинными редкими прядями седых волос, и красивая, еще совсем молодая женщина, которая пытается приласкать Космина, потрясенного страшным видом старика. Космин вздрогнул, словно эта ласка мурашками пробежала по всему его сухощавому телу. В глубине этой воображаемой картины он увидел пристальный взгляд голубых и грустных глаз, мерцающих, как два угасающих огонька. Космин открыл глаза, постучал по столу и сердито приказал кельнеру:

— Человек, стопку цуйки!

Он выпил цуйку и отщипнул кусочек хлеба.

— Что у вас там есть? Подай меню!

— Сию минутку! — выпалил кельнер, торопливо убегая.

Космин пригладил прядь волос, спадавшую на лоб. Его худощавое лицо было утомлено. Небольшие черные глаза то тускнели, то снова загорались. Одет чисто. Выглядит почти элегантно, хотя костюм его куплен в магазине готового платья.

После нескольких минут раздумья Космин принялся читать длинный перечень блюд. Попросил подать суп с фрикадельками. И когда он уже вытянул губы, чтобы хлебнуть супа, кто-то хлопнул его по плечу. Это был Кандиан, один из ожидаемых приятелей. Кандиан — голубоглазый молодой человек, белокурый, с пышными усами и в очках в золотой оправе.

— Целый час жду тебя, — произнес Космин. — Мэнойу не придет?

— Mon cher ami[20], — оживленно заговорил Кандиан, — я задержался в «Новом поколении». Какой там был банк!.. Огонь!.. Эй, парень, вытри стул, не видишь, что он мокрый?! Фу, что за мерзкий кабак!..

— Сию минуту!

— Ну и игра была, — продолжал Кандиан, потирая руки, — зверская, банк поднялся от тысячи до двенадцати тысяч! Чистка первой степени. Восьмерка, девятка, восьмерка, девятка и козыри семерка, пятерка простая и четверка…

— Одним словом, ты проигрался?

— Я?.. Напротив… выиграл… Кто лучше меня разбирается в картах? Я всегда буду выигрывать, а вот Мэнойу всегда будет проигрывать. Как только вижу, что Титяну снимает колоду, я тут же ставлю сотню. Ему безумно везет!.. Его банк никто не может сорвать. Mon cher ami, надо быть болваном, чтобы ставить против него.

У Кандиана была привычка: при выигрыше говорить, что он всегда выигрывает, а при проигрыше — что он всегда проигрывает. Но в том и другом случае он хвастался, что в баккара никто не может тягаться с ним и Титяну. «Карточная игра — игра азартная, и глупцам в ней не везет». Кандиан был доволен «своим» метким определением… да, «своим», хотя он слышал его когда-то в «Жокей-клубе» от одного генерала.

— А много проиграл Мэнойу? — спросил Космин, подавая знаки приятелю, чтобы тот говорил потише.

— Ставил восьмую сотню. А что ему! У него в кармане были три тысячи…

— Удивляюсь… он остался без состояния… без определенного занятия… Жаль… потерянная жизнь…

— Потерянная жизнь? Почему? Ты, наверно, имеешь в виду экзамены? Нет, mon cher, книги и факультеты — это для слабых. А Мэнойу настоящий философ нашего времени. Его расчет гораздо глубже суждений любых наивных гениев. Кем ты сможешь стать, имея ученую степень юриста? Чиновником судебного ведомства? Три сотни в месяц. Адвокатом? Сколько лет тебе придется обивать пороги судов? А сколько терпения и сил понадобится, чтобы заполучить самую скромную клиентуру? Да притом в этой специальности все зависит от маклеров-посредников. Чтобы иметь успех в адвокатуре, тебе нужно столько же… как бы это сказать? Столько же мало совести, сколько необходимо, чтобы зарабатывать деньги без всякой профессии.

— Потише! Тебя услышат… Чувствуется приподнятое настроение человека, который выиграл в карты. Это нервное и дурное веселье.