Избранное

До полудня Кухар оставался дома. И утром — частью из газет, а частично из рассказов соседей — он узнал о событии, которое поначалу пробудило в его мозгу лишь смутные подозрения, но позже Кухар неразрывно связал его со всем виденным на чердаке прошлой ночью.

В ту же самую ночь на квартире возчика, некоего Яноша Липтака, произошло странное покушение. Возчик этот жил на той же улице, что и семья Кухаров, поэтому слух о покушении быстро облетел соседние дома и скоро дошел до Кухаров. Утренние газеты поместили подробный репортаж о загадочном событии.

Привратница хорошо знала Липтака, и благодаря этой счастливой случайности Кухар выяснил, что это тот самый возчик, с которым Диро сцепился под вечер у подъезда своего дома.

Соседи возчика примерно в час ночи проснулись, заслыша крики о помощи. Крики эти становились все громче и чередовались с отчаянными воплями — сперва досады, а затем и боли. Узнав голос возчика, его ближайшие соседи, двое фабричных рабочих, тотчас заспешили на помощь. Но дверь квартиры была заперта изнутри, и, как соседи ни стучали, никто им не открыл. Крики о помощи не смолкали минут пять, никаких других звуков не было слышно. К тому времени, когда крики сменились слабыми стонами, под дверями собралась целая толпа. Люди советовались между собой, как быть, барабанили в дверь, кричали, но ответа так и не дождались. У дверей парадного позвонил явившийся на шум полицейский, и подоспел ночной сторож с соседнего металлургического завода.

Наконец топором взломали дверь, и вся толпа во главе с полицейским ворвалась в квартиру. В кухне никого не было, а в комнате на полу в луже крови лежал возчик и слабо стонал. Рядом с ним валялась толстая окровавленная дубинка. На кровати бледная, дрожащая лежала женщина; она уже больше года была прикована к постели и ослабла настолько, что допрос ее длился свыше двух часов. Когда люди вломились в квартиру, женщина лежала, уставившись перед собой остекленелым взглядом, и бормотала нечто невнятное. В газетах было написано, что той ночью она сошла с ума.

Кроме возчика и его жены, в квартире никого не обнаружили, злоумышленника и след простыл. Всю квартиру обшарили-обыскали — и безрезультатно. А между тем окно было заперто изнутри, и в дверях, у единственного выхода из квартиры, плотной стеной толпились люди. Предполагать, что жена напала на собственного мужа, было нелепо: в последние месяцы она настолько ослабла, что без посторонней помощи не могла даже сесть в постели.

Итак, в комнате не обнаружили никого из посторонних, а возчик валялся избитый до полусмерти. Показания его не представляли ни малейшего интереса. По его словам, он к полуночи заявился домой из корчмы, был навеселе, но твердо держался на ногах и вполне трезво прикидывал в уме свои завтрашние поездки. Он раздевался, сидя спиной к двери и лицом к постели жены, когда вдруг заметил, что лицо больной женщины исказилось, она вскрикнула и напрягла силы, пытаясь опереться на руки и сесть. В следующее мгновение, когда он собирался спросить, что ее встревожило, чья-то холодная рука грубо схватила его сзади за ворот, рывком подняла со стула, и вслед за тем кто-то кулаком ударил его в лицо. Его долго били — кулаками, дубинкой, — а он даже не мог защищаться, только кричал. Обидчика своего он толком не разглядел, потому что кровь заливала ему глаза; помнится, вроде бы это был мужчина худой и очень высокий. А потом возчик под ударами свалился на пол и потерял сознание.

Рассказ женщины — сбивчивый и невразумительный — скорее напоминал бред сумасшедшего. Впрочем, газеты со всей определенностью утверждали, что женщина лишилась рассудка. Полиция допросила ее, но тоже безрезультатно, и хотя во всем остальном жена возчика вела себя как человек вполне нормальный, следствие вынуждено было признать ее показания недействительными.

А женщина и той роковой ночью, и позднее уверенно утверждала, будто злоумышленник появился из зеркала. Муж раздевался, когда она увидела, как позади него, из зеркала возле двери, вдруг пробился какой-то слабый свет, а в следующее мгновение у края зеркальной поверхности возникло отображение человеческой фигуры, которое на глазах увеличивалось и приобретало естественный облик. И внезапно — буквально в следующий миг человек очутился уже перед зеркалом, в комнате, и медленно, бесшумно направился к возчику. В руке у него блеснул длинный нож.

После расправы над возчиком человек этот слился с зеркалом и исчез, а зеркало треснуло.

Кухар в тот же день решил съехать с квартиры. После полудня он отправился на поиски жилья, но квартиру удалось снять лишь с начала следующего месяца и далеко от их теперешнего дома, на противоположном конце города. Кухар возвратился домой под вечер, усталый, измученный, больной.

Однако с того самого дня события стали развиваться в стремительном темпе, чередуясь одно с другим.

2