Избранное

— Ну, вот видите, все просто. И ничего тут не странно. А Мариночки нет, но я могу вам сказать, где она, и вы ее отыщете. Она у горки, там лужок есть, она траву косит. У меня козочка. А иначе как жить? Тяжело ведь еще… У вас, военных, пайки, а мы, гражданские, на карточках. А теперь идите. Вам скучно со мной, и это естественно.

Сережа побежал к станции и действительно нашел там Марину, но не одну, а с подругой. Марина жала серпом траву, а подруга ее сидела на земле с травой и гадала на ромашке, отрывая по одному лепестку.

— Капа, познакомься… Это Сергей, — сказала Марина.

— Очень приятно, — отвечала Капа, не поднимая глаз. — Так что? Я должна уйти?

— Капка, дура ты, — рассмеялась Марина.

— Нет, я понимаю, я должна уйти. Но я не уйду, иначе ты наделаешь глупостей. Я уже вижу твое настроение. Ты сегодня сумасшедшая. Да, Марина. Это опасно. Я знаю твой характер.

— Не обращай внимания, она всегда такая, — сказала Марина.

— Вовсе не всегда. Так… Что он хочет от тебя?

— Капка, ну и дуреха же ты! Правда…

— А я не обижаюсь. Да, я дура. Я всегда дура. И все-таки я не уйду.

— Вас никто и не гонит, — усмехнулся Сережа.

— Ну, а вас-то я вовсе слушать не буду.

— Марина, у тебя подруги все такие сердитые?

— Да ну! Она же притворяется.

Вечереет. Сережа видел, как по дороге к станции быстрыми шагами прошел Лобанов с полевой сумкой. Сегодня был его день.

Потом прогрохотал поезд. Лужайка была шагах в ста от станции, потом начинался молодой лесок. Мешок был уже полон травой. Марина сняла брезентовые рукавицы, поправила сбившиеся волосы.

— Пошли домой! — сказала Капа.

— Не хочу, — ответила Марина.

— А я вас все равно не оставлю.

«Какая вредная… И даже сразу по лицу видно», — подумал Сережа с некоторой досадой.

— Господи… да кто тебя гонит? — рассмеялась Марина.

— Пошли погуляем, — сухо сказал Сережа.

— А мешок куда? — спросила Марина.

— Давай я отнесу домой к тебе, — предложил Сережа.

— Ольга Петровна очень обрадуется и заставит тебя чинить крышу сарая. И будет читать какую-нибудь лекцию. — Марина сморщила лицо в смешную гримасу и, копируя старуху, проговорила: — «Молодой человек! Солдаты всегда помогали мирным жителям».

— Спрячем мешок в канаву и пошли прогуляемся по лесу, — сказал Сережа.

— Не украдут?

— Нет… Вон под тот мостик…

— Марина, я тебя не пущу в лес, — сказала Капа.

— Вот еще! Я сама себе хозяйка…

— Нет! Я твоя подруга и обязана предостеречь.

Марина присела на корточки и залилась смехом.

— Нет! Я была бы страшная дура, если б оставила вас сегодня вдвоем! — вскочила Капа, совсем рассердившись.

Сережа отнес мешок к мостику и спрятал его. Потом все втроем направились к лесу. Капа декламировала свои сентенции. Марина загадочно поглядывала на Сережу, а он испытывал двойственное чувство — захватывающее ожидание чего-то и в то же время боязнь, что Капа все-таки уйдет, они останутся вдвоем и тогда наступит та скованность, которую он уже знал.

— Хорошо. Если вы так хотите, я уйду, — вдруг презрительно сказала Капа.

— Ой, ля-ля! — рассмеялась Марина.

Сережа молчал.

— Нет, не уйду… Вернее, я уйду, я буду здесь рядом, в пяти шагах. Понятно вам?

Начался лес, невысокий, густой. Сосняк. Сережа взял Марину за руку. Пальцы были мягкие, влажные.

Марина шла легко, и плечо касалось его плеча, и он чувствовал ее дыхание совсем близко. Он обнял ее одной рукой. Теперь они шли шаг в шаг. А позади слышались шаги Капы. «Черти-сволочи комары», — ругалась она, хлопая себя по ноге ладонью. Марина улыбалась. Сережа остановился на мгновение и поцеловал ее в щеку. Она опустила глаза. Он уже не мог видеть, но чувствовал, как покраснела она.

— Не шепчитесь, я все слышу, — крикнула Капа, следуя за ними по пятам.

Так и не отстала. Сережа был рад и не рад этому. А что, если б они с Мариной остались в лесу вдвоем?

XI

Шоферскому делу Сережу обучали Быков и Колотушкин. Григорий Иванович говорил: «Теорию четырехтактного, всасывание-сжатие и прочую муть — это ты у Лихачева прочтешь и вызубришь. Но как починить динамо — это ты нигде не вычитаешь. А уметь нужно. Гляди и запоминай». Практической езде он не мог учить — сутками мотался с полковником. А у Колотушкина была самая свободная грузовая машина, поставленная на хозяйственные работы, ГАЗ-АА, перевозить дрова, ГСМ (горюче-смазочные материалы) и тому подобное. Он учил Сережу водить. За руль обыкновенно садился Сережа, а Геннадий — рядом. Колотушкин — шальной, сам лихач, но, однако, требовал строго. Особенно первое время. Когда Сережа освоил управление, учитель лишь слегка поправлял его: «Мягче сцепление выжимай…» или: «Угол срезаешь…» И рассказывал разные истории про коварство автоинспекторов: Сереже предстояло сдавать экзамены на получение прав.

— Вот, — обычно начинал он, — инспектор сядет с тобой, скажет: «Трогай…» Ты жмешь на стартер — тыр-пыр, не заводится. А он незаметно выключил зажигание или крантик перекрыл. Не допер — вылезай, придешь еще раз. А еще… Велит, например, ехать. Ведешь машину, все чин чинарем. Вдруг он: «Давай налево поворачивай». Ты что будешь делать?

— Поверну, — ответит Сережа.