Избранное

Он поклонился хозяйке приемной, сказал что-то о погоде и скромно присел в сторонке. Между тем появлялись члены парткома и, перебросившись несколькими фразами с Зинаидой Николаевной, скрывались в кабинете секретаря. Федя с горечью подумал, что и он когда-то состоял членом парткома, даже два срока, — в то время он был рядовым сотрудником и работал над диссертацией… Он думал, что его не изберут на второй срок, казалось, что он ничем не проявил себя, но его избрали. В конце второго срока он чувствовал себя уверенно, — он уже работал заместителем начальника отдела и был убежден, что войдет в партком в третий раз, но его кандидатуру просто не выдвинули. И это был удар. Желая как-то дезавуировать этот факт, Федя устало повторял среди близких друзей: «Нет, ну хватит, сколько можно тянуть?», вкладывая в эту фразу тот смысл, что он сам попросил освободить его в связи с необходимостью глубже вникать в новую должность.

…Постепенно мысли Феди приняли иное, более оптимистическое направление. Он был доволен работой комиссии: ни приписок, никаких вообще финансовых нарушений комиссия не обнаружила, — их и не было! С дисциплиной тоже обстояло неплохо. Отдельные факты пьянства имелись, этого и он не мог отрицать. Текучесть — да, но тоже в пределах и даже с тенденцией к уменьшению. Но своей главной заслугой Федя считал заметный рост производительности труда и внедрение новой техники, — и это тоже было отмечено в справке… Что еще? Федя мучительно искал наиболее слабые, уязвимые места в работе.

— Владимир Иванович! — негромко позвал Федя своего заместителя.

Рузин не спеша, с достоинством встал и подошел к шефу.

— Смотрели? — спросил Федя Рузина, указывая на справку, чтобы как-то начать разговор. — Имею в виду — после обкатки?

— А чего? Все нормально, по-моему, — отвечал Рузин, и на мгновение в выражении его лица мелькнула ирония и тотчас погасла.

— Зинаида Николаевна, наш вопрос — первый? — спросил Федя.

— Первый и единственный, — отвечала она в то время, как ее белые, прозрачные руки четкими отработанными движениями производили необходимую работу с бумагами.

— Что, серьезно? — насторожился он.

— Конечно! А вам — радоваться… По крайней мере смогут без спешки, детально все рассмотреть, а это всегда приятно.

Федя улыбнулся ей в знак согласия и отошел. Зинаида Николаевна встала и, держа локти слегка на отлете, вошла в кабинет секретаря, затем вернулась и, торжественно оглядев собравшихся, сказала:

— Товарищи, прошу всех приглашенных пройти в кабинет.

Было ровно три часа.

Зинаида Николаевна заняла свое обычное место рядом с Прониным и так же естественно, как в приемной, продолжала работу с бумагами, так что каждый документ попадал в руки того лица, кому он требовался в данный момент. Члены парткома сидели, как обычно, за столом, состыкованным с секретарским. Пронин объявил повестку дня заседания, ее тут же утвердили и перешли к рассмотрению вопроса.

Федя в своем выступлении рассказал о работе опытного производства, подчеркнул также, что кроме основной продукции налажен выпуск товаров широкого потребления, таким образом коллектив не обошел стороной и этой актуальной задачи. Затем он особо остановился на имеющихся еще недостатках, закончил, сел и, выждав мгновение, повернулся к сидевшему рядом Рузину: «Ну как? В норме?» Рузин кивнул внушительно. А затем слово предоставили председателю комиссии, основному докладчику. Он кратко повторил то, о чем говорил Федя, и подтвердил приведенные Федей цифровые данные. Перелом начался со слов: «Однако надо различать задачи, стоящие перед производством вообще и перед опытным производством. Наше опытное производство по идее должно быть мастерской отрасли по выпуску образцов. В какой же мере наши опытники решают эту задачу?»

— Какие будут вопросы к докладчику? — спросил Пронин.

Сидевший прямо против секретаря Остров попросил уточнить, за счет чего растет производительность труда. Федя оскорбился: что, здесь дети сидят? Не знают за счет чего? Демагогия!

Остров продолжал:

— Вопрос мой продиктован чисто практическими соображениями: если раньше наши заказы на специнструмент и приспособления выполнялись в течение максимум месяца и мы считали, что это слишком долго, то теперь, при  в о з р о с ш е й  производительности труда, на заказы уходит полтора-два месяца как минимум. Где логика?

Люди оживились. Парадокс: производительность растет, а работают медленней.

— В таких случаях надо говорить конкретно, — бросил реплику Федя, — сроки определяются трудоемкостью выполняемых работ!

— Федор Аниканович, я говорю о системе: сроки удлинились.

— И намного! — поддержал Горовой. — Вообще любая мелочь стала проблемой! Никогда такого не было…

Федя понял, что обсуждение принимает неожиданный оборот. В нем вспыхнуло возмущение, но он сдержал себя и начал набрасывать новые тезисы. Почему сбрасывается со счета организация производства товаров широкого потребления? Крупнейшие заводы — Кировский, «Большевик» — организовали у себя цехи ширпотреба, мы тоже не остались в стороне. Это во-первых… Во-вторых…