Избранное

Малыши в уголке были по-прежнему заняты игрой — куклу Эвики сажали в автомобиль Йошки, и та ехала кататься. Время от времени приключалась беда — автомобильчик, зацепившись за край ковра, опрокидывался, и это доставляло детям немало хлопот. Иногда вспыхивала и небольшая ссора, ведь интересы маленьких человечков сталкиваются даже тогда, когда они веселятся. Но тетушка Бенчик не спускала с них глаз и тотчас же водворяла мир, с грустью думая о том, будет ли когда-нибудь и у нее самой внук или внучка. Роза еще девушка, сын — солдат, второй сын погиб на фронте, уж у него-то наверняка были бы теперь вот такие дети…

Старики слушали и молчали — говорить сейчас нельзя, всякое слово прозвучало бы грубо и некстати. Хорошо в таких случаях иметь трубочку — тут уж есть чем заняться: ведь этакую деревянную трубку надо не только сосать, но и присматривать, чтобы в ней не погас огонь.

Молчал и Йожи. Его молчание было глубже, чем у других, он, пожалуй, даже не мог бы произнести ни слова, пока звучала музыка. Он молчал и смотрел на Эржи Сабадош. Разве он виноват, что ему удивительно приятно смотреть, как она, вторя смычку Розы, тихонько напевает песни, слова которых знает и которые можно петь под скрипку. Она не играла голосом, не заставляла его вибрировать, как это делают профессиональные певцы и их дурные подражательницы, а пела, как поют птицы, как напевают женщины и девушки, работая или качая ребенка. Искушенный учитель музыки или артист, вероятно, нашел бы немало изъянов и в ее пении, и в игре Розы, но душа человека их не замечает.

Как и другие деревенские жители, Йожи привык, что музыка, вино и корчма всегда связаны между собой. Он не знал, ведь ему никто не рассказывал, что музыка рождалась в военном лагере, перед смертным боем и после него или в поле, в труде, и в любящих сердцах — в самые чистые и красивые минуты! Раньше Йожи всегда слышал вокруг себя, что на трезвую голову трудно валять дурака, то есть петь, плясать, веселиться, и только теперь познал то чувство, которое из-за скучных проповедей и непонятных обрядов не мог познать в свое время в церкви, — ощущение душевного взлета и внезапно расширившегося горизонта.

В эти короткие часы ненавистная грузная фигура Ибойки словно ушла в небытие, и он забыл даже, какой тяжелый вопрос давит ему сердце и что решить его надо не сегодня-завтра.

Он не понимал раньше, что музыка, попав в трактир и на подмостки кабаре, опоганилась и опошлилась, точно красивая девушка, ставшая уличной девкой и орущая пьяную песню. Теперь же он ощутил все это, и ему было радостно: вот он опять чему-то научился!

А вот Роза Бенчик чувствовала уже, что духовная жизнь венгерского народа — непочатая целина, что народ не познал еще себя самого и своей нации, не знал ни правды, ни справедливого суждения о себе самом, а сокровища, таящиеся в этой целине, и ее скромные цветы заросли чертополохом да ядовитой спорыньей и в селе и в городе. Обо всем этом Роза не умела рассказывать словами. Но своей скрипкой она убеждала Йожи в том, что жизнь и род человеческий совсем не так уж безнадежно плохи, как кажется ему сейчас в его печали. И еще — скрипка Розы говорила и о том, что человеку, свободному от религии, от суеверий, именно музыка и литература могут дать ту духовную пищу, без которой жизнь становилась совсем пустой. Этого еще не знают люди, духовно оглохшие и слепые, уши и глаза им залили свинцом тираны мира — великие убийцы и великие лжецы. Но душа Йожи уже распускалась, как зеленая почка весной, и от этого он был почти счастлив, несмотря на все свое горе.

* * *

Отложив скрипку, Роза и Эржи заговорили о том, как прекрасна венгерская музыка; на венгерском народе лежит какое-то проклятие, сетовали они. Венгерский рабочий не мог познакомиться с родной литературой и музыкой, а венгерский крестьянин ходил по живым цветам, а на свою шляпу прицеплял искусственные!

Йожи, словно завороженный, слушал Розу, да и старики, позабыв обо всем, посапывали уже давно пустыми трубками. А Роза все рассказывала о том, как и почему мы дошли до такой жизни, почему люди приходят из деревни в город с пустой духовной котомкой, почему они получают здесь фальшивые цветы или ядовитую спорынью вместо подлинной культуры.

Тетушка Бенчик собрала детишкам покушать — ведь игра хороша, пока не дает о себе знать маленький желудок. А Йожи наблюдал, как Эржи Сабадош, усадив его Эвику рядом со своим сыном, кормит малышей, и вдруг подумал, сам испугавшись смелости этой мысли: «Да, мне нужна была вот такая жена».