Избранное

Так Шули Киш Варга впервые предстал перед лицом совещания руководителей. Решено: тотчас же перевести. Тот, кто обманывает, кому нельзя доверять, ни минуты не может быть пахарем, ни минуты, потому что урожай начинается с пахоты. Вред от такого обмана нельзя устранить в течение всего года, а то и двух.

Перевели его в растениеводческую бригаду. Но там не всегда есть работа. Зимой едва ли чем займешься. Допускали его теперь только к удобрениям и поставке кормов, но, конечно, не в качестве возчика, а только на вилы да на подсобку, и приятели дразнили его частенько: «Ну что, Янош, лучше здесь?»

Он все глотает, огрызается редко, еще ломает голову над тем, что ему делать дома. Держит много мелкой живности, чтобы хоть что-то заработать — хорошо стоят на рынке куры, яйца, откормленные утки, а на рынок Янош ходить не стесняется, даже в соседнюю деревню. А еще, бывает, достает оставшийся от отца сапожный инструмент — недаром же он Варга-сапожник — и чинит соседям старые сапоги и ботинки, если ему, конечно, принесут материал для заплаток и подошв, потому что своего материала у него никакого нет.

Но все это не потому, что его прижало. Нет, запасы у него еще имеются, но расходовать их он пока не хочет. И старый хомяк не дальновиднее, чем Шули Киш Варга.

Ремеслом сапожника он пользуется втихомолку, так, что знают только на соседних улицах. Берет дешевле, чем сапожный кооператив, к тому же вот он, близко, ведь здесь, в Уйтелепе, нет еще ни одной мастерской. Приходит вечером с поля отец, а у ребенка, который только что из школы, каблук оторвался или подошва, отцу тут же и советуют:

— Сходи с дитем через дорогу к Шули Киш Варге, чтоб назавтра сделал.

И Шули Киш Варга делает. Уже более или менее сносно, так что можно и впредь обращаться. Берется уже и за проклейку резиновых сапог, потому что резиновые сапоги почти у всех есть, в чем же еще осеннюю грязь месить? Не очень-то выходит, потому что сноровки нет, да и клей плохой, случается, что недовольные клиенты уже на следующий вечер возвращают сапоги — резиновая заплатка отклеилась, и целый день человек с мокрыми ногами ходил.

Хорошо, склеит заново. Стыд ему сроду глаз не выедал и теперь не выест. Главное, что сможет содержать себя до тех пор, пока не изменится как-нибудь этот непонятный для него мир.

А что он там наработал в растениеводческой бригаде, выяснится весной и летом, и об этом расскажем мы в другой раз. А пока поглядим…

1954

Перевод А. Науменко.

Испытание

1

Воскресным утром в правлении кооператива шло совещание — решали, когда приступать к уборке урожая. В постановлении правительства тоже говорилось, что убирать следует сразу, как только хлеба достигнут восковой спелости. Уже кое-где на полях виднеются крестцы. Лайош Боршош видел их у соседей на солончаковом плато. Возможно, то была рожь или озимый ячмень, но не все ли равно, если при одном взгляде на них людей охватывало привычное для страды беспокойство. Управиться бы поскорее с уборкой, пока не осыпался колос, а то не ровен час и погореть может хлеб или градом его побьет.

Со слов тех, кто работал в Балосеге на кооперативной земле — окапывали кукурузу, косили люцерну, — разобраться в истинном положении дел было нелегко. Одни говорили, что пшеница еще зеленая, другие утверждали, что на участке Тарка время жатвы уже подошло, потому что кое-где на солончаках рожь уже посветлела.

Расспрашивали и объездчика, живущего на хуторе, — вся округа у него каждый день перед глазами, — но и он не мог с уверенностью сказать, пора ли выходить в поле или надо обождать. Объездчик уклонялся от прямого ответа: колосья, мол, как будто и тут и там желтеют, а зерно еще молочное, и сразу же пускался в воспоминания о том, какую нежную пшеницу убирали, когда он служил у паткошского помещика.

Так ни от кого и не добились ничего путного, да и нельзя принимать решение, основываясь на одних разговорах. Пусть руководители сами обойдут все участки и увидят все своими глазами.

Председателю кооператива, Михаю Шошу, уже под шестьдесят, но он еще полон сил. Когда-то Михай Шош арендовал двадцатихольдовый хутор, ему ли не знать толк в хозяйстве, поэтому его люди и выбрали председателем. В действительности в ту пору на хуторе всем распоряжалась тетка Жужи — обстоятельство, мало кому известное, так как это ловко скрывалось. Поди раскуси человека: в церкви, на рынке, на собрании и в корчме он один, а в кругу домашних, где вернее проявляется его истинный облик, другой.