Избранное

— Сказано, нет его. И не скоро придет.

А в это время в комнату вошла бабушка и за ней Вениамин.

— Вот же он, — радостно сказал Артюша, — он пришел! Мы на рыбалку наладимся, да, Вена?

И тут вдруг непонятно и страшно все переменилось. Венкина бабушка сказала:

— Будет. Отрыбалился. Проваливай отсюда, колченогий.

Артюша подумал, что она прогоняет собаку. Он оглянулся — никакой собаки не было.

— Пошел, пошел, — сказала бабушка, цепко и больно ухватила Артюшу за плечи и толкнула к двери. — Вы с вашей матерью из той поганой породы: где жрете, там и гадите.

Артюша больше не видел ничего, кроме слепящего квадрата двери. Он цеплялся за стены в сенях — потом это было стыднее всего вспомнить, — его толкали все дальше, толкали, чтоб он совсем ушел, а он сквозь раздирающую грудь нехватку воздуха хотел крикнуть им что-нибудь угрожающее, и не знал что, и почти бессознательно призвал человека, который всегда был могучей и верной защитой:

— Я своему отцу скажу… Он вам… Он вам покажет…

Тетя Тася высунулась за дверь.

— А где он, ваш отец? — спросила она. — Тю-тю ваш отец. Выставил вас коленкой под зад и думать о вас забыл. Нужны вы ему!

— Врете! — закричал Артюша. — Он за нами приедет, он увезет нас домой…

— Нет у вас дома. Вот он, ваш дом. — Венкина мама показала Артюше кукиш. Она сунула ему свой кулак прямо в нос.

Он отшатнулся, упал со ступенек, поднялся и побежал — не по тропинке, не к поселку, а по косогору, подальше от всех домов, от всех людей, которые могут так страшно меняться.

Сперва он упал за большой камень, корчился, выдирал из земли траву. Потом наконец заплакал — не голосом, не носом, как раньше, а всем телом. Солнце уже клонилось, когда он, совершенно без сил и точно пустой, окольными путями шел в поселок, твердо зная, что темной ночью подожжет ненавистный дом под горой.

9

Георгий сидел у начальника строительства городской теплоцентрали, в приземистом доме конторы, возведенном на пригорке. Из окон конторы просматривалась вся строительная площадка. Только что Георгий обошел ее по-деловому, как обычный рабочий объект с неизбежными недоделками и неполадками.

А сейчас, на расстоянии, перед ним возвышалась махина, гигантское сооружение, мощный организм — Георгий искал и не мог найти подходящего определения. Массивный котел врезался в небо темным пятном. Над ним поднималась труба высотой в двадцатипятиэтажный дом. Тонкие, ажурные лесенки вились вокруг котла и трубы. С горы плавной, пологой линией спускался канал. И все вместе на фоне белых склонов Арарата было монолитно, гармонично и целесообразно.

Когда сюда впервые пришли строители, здесь росли чахлые тополя, в которых гнездились аисты. Художники сидели за мольбертами, писали аистов и ругали людей, разбивавших площадку под строительство.

Теперь вид куда красивее, а художников нет.

…Начальник ТЭЦ, тезка Георгия, кричал в телефон, добиваясь вагонов с цементом, бросал и снова хватал трубку, а Георгий сидел, точно отстраненный от всех дел.

Он улетал в Москву и, отправив Ваче в аэропорт за билетом, развлекался тем, что рассматривал ТЭЦ с точки зрения художника.

Но объективности у него не хватало. Он имел слишком близкое отношение к этому строительству, чтобы быть беспристрастным. И отрешиться от дел ТЭЦ тоже не мог.

В контору пришел монтажник Ефим Гаврилович, мрачный, крепко сколоченный человек. От него по комнате распространялась едкая смесь запахов лука и металлической окалины. Георгию он издали степенно кивнул. Начальник, сердито морщась от каких-то доводов телефонной трубки, жестом указал старику на стул. Тот вздохнул и сел.

— Что, жизнь не радует? — спросил Георгий.

— Какая это жизнь?

— Ничего, — сказал Георгий, — вон какую игрушку отгрохали.

Но старик явно не разделял его лирического настроения. Покосившись на окно, он снова уставился на начальника и, улучив секунду, когда трубка легла на рычаг, быстро заявил:

— На что мне это нужно, насос под свою ответственность брать? Поработаем сколько необходимо — и весь разговор.

— А почему не взять? — спросил начальник.

— Потому, что этого не будет никогда, — твердо ответил Ефим Гаврилович.

— Вот люди! — сказал начальник. — Вам же насос нужен?

— А я не отказываюсь. Нужен, когда там, понимаешь, вода.

— Вот оформите и берите.

— Под свою подпись не возьму.

— Ты такое видел? — спросил начальник Георгия. — Учти, один мотор они уже сожгли. Сожгли вы мотор?

С неожиданным проворством Ефим Гаврилович повернулся к Георгию:

— А какие моторы не горят? Укажите мне такие моторы, чтоб они не горели!

— Без надзора все горят, — согласился Георгий. — Возьмите под свою ответственность моторчик, Ефим Гаврилович, ручаюсь, он у вас не сгорит.

— А на что мне это надо? Мало у меня забот!