Избранное

Не обижайтесь, Лаарманс, за то, что я повсюду таскаю вас с собой, но вы единственный человек, причастный к этой истории с самого начала, и в случае необходимости вы впоследствии сможете засвидетельствовать, что я испробовал все пути. А пока продолжайте вашу самоотверженную работу на благо нашего любимого «Всемирного Обозрения». Мне же теперь придется подать на эту тетку в суд, потому что иного выхода я не вижу. Стало быть, первым делом надо обратиться к Ван Кампу, который вот уже много лет вполне устраивает меня в роли судебного исполнителя.

Ван Камп выслушал Боормана, записал сумму, о которой шла речь, а затем осведомился о платежеспособности госпожи Лауверэйсен. Он решительно не советовал возбуждать судебный процесс против должника, лишенного денежных средств, потому что в конечном итоге все расходы придется нести Боорману.

— Но эта женщина не должна мне ни одного сантима, — возразил Боорман, начинавший терять терпение.

— А как же эта сумма в восемь тысяч пятьсот франков, о которой вы говорили?

— Неужели это так трудно понять, господин Ван Камп? Я же сказал вам, что ядолжен ейэти деньги.

— Почему же вы их ей не отдаете? — спросил судебный исполнитель.

Боорман взглянул на меня с отчаянием в глазах.

— Потому что она отказывается принять эти деньги, господин Ван Камп, — сказал я успокаивающим топом. — Если бы она соглашалась их взять, не было бы никакой нужды в вашем вмешательстве.

Ван Камп закрыл лицо руками, словно у него закружилась голова.

— Но если она не хочет брать деньги, значит, вы ничего ей не должны, — возразил он, — или я окончательно спятил?

—  Ярешаю вопрос о том, должен я ей или нет, — сказал Боорман. — И если я считаю себя должником, то хочу во что бы то ни стало вернуть деньги, даже против ее воли. Или, по-вашему, я должен навсегда утратить покой и держать при себе то, что мне не принадлежит? Об этом не может быть и речи. Вся государственная машина приходит в движение, когда надо помочь мне получить деньги с того, кто не желает платить. Точно так же она должна помочь мне одолеть заимодавца, который не желает принять возвращаемый долг. Я же хочу наклеить ему на пузо мои банкноты, как афишу на стену. А вы — пусковой рычаг этой машины, не так ли? Я попросил бы вас действовать без промедления, господин Ван Камп, и, если можно, оформить документ уже сегодня. Над чем вы, собственно говоря, смеетесь?

— Дорогой господин Боорман, — сказал Ван Камп, — меня разбирает смех при мысли о том, что будет, если она станет упорствовать в своем отказе. Представьте себе, что дело дойдет до суда и председательствовать будет старый Тэхелс. Нервы у него не из крепких, и он, конечно, дойдет до белого каления, прежде чем поймет, о чем, в сущности, идет речь. Так или иначе, это будет великолепный спектакль, и я непременно приду посмотреть. Да свершится воля ваша, господин Боорман, но все же это очень странная история. Никто этому не поверит.

— Никто — отсюда и до самого Пекина, — уточнил я.

— Отлично сказано, сударь, — подтвердил Ван Камп. — И все же я не могу себе представить, что она откажется принять деньги, если я их ей принесу. Потому что вам придется доверить мне эту сумму.

— Господин Лаарманс, прошу вас, — кивнул мне Боорман, и я тотчас же вручил Ван Кампу наш конверт.

— Этот господин — мой секретарь, — пояснил Боорман.

Ван Камп пересчитал деньги, а затем внимательно оглядел ассигнации одну за другой.

— И такой подарочек старуха отказалась принять, — задумчиво пробормотал он. — Очень странно. Я никогда не слыхал ничего подобного. Неужели она боялась, что в конверте сидит гадюка? Но думаю, на этот раз она примет деньги, все ведь выглядит по-другому, когда вы имеете дело с судебным чиновником. Нет, подумайте только, требуется вмешательство судебных инстанций, чтобы заставить человека взять эти чудесные бумажки! Такое бывает только в сумасшедшем доме. Стало быть, как зовут эту необыкновенную старуху? И где она проживает? Если у вас еще есть немного времени, я составлю при вас документик и вы посмотрите, все ли в нем правильно, потому что от вашей затеи можно лишиться рассудка. У меня такое чувство, словно я должен встать на голову, чтобы составить документик должным образом.

Он сел за пишущую машинку и закрыл глаза.