Избранное

В четверть десятого раздался звонок, и чей-то голос воскликнул: «Суд идет!» Люди в черных мантиях замолкли, все встали, и из боковой двери, как из ризницы, действительно появился суд: два — человека — один толстый, а другой ничем не примечательный. Они положили перед собой на стол толстую кипу бумаг, подтянули под свои ягодицы два кресла и осторожно уселись. Все присутствующие тоже сели.

Затем вошел еще один человек, явно занимавший более скромное положение. В руках у него был список, и он выкликнул фамилии тяжущихся, дела которых должны слушаться еще до полудня, и тогда несколько фигур в черных мантиях пробрались к судейскому столу и, перешептываясь, принялись возиться с бумагами. Наконец все, казалось, было готово и суд вызвал первую пару тяжущихся. Остальные стали внимательно прислушиваться к разбирательству, чтобы на опыте первой пары получить представление о том, что ожидает их самих.

В десять часов в огромных окнах показалось солнце, поразившее всех своим королевским великолепием, а в одиннадцать в зале появился Ван Камп и сел рядом с Боорманом.

— Двадцать два дела. Ваше будет слушаться примерно в полдвенадцатого, — пояснил он. — Это я так подстроил, потому что раньше не мог сюда прийти. И то пришлось бежать со всех ног. Председательствует Тэхелс, как обещал мне секретарь суда. Смотрите, он уже размяк от жары. Давай-давай потей! — ободряюще пробормотал он.

В зале стало так жарко, что пришлось даже открыть дверь, но из-за шума в коридоре ее скоро опять закрыли. Толстяк то и дело поправлял свое жабо — несомненно, потому, что мантия слишком туго стягивала его шею. На стол рядом с собой он положил носовой платок.

— Он быстро все провернет, — сказал Ван Камп.

И правда, все дела решались теперь с молниеносной быстротой. Несколько метких вопросов, минутный разговор с невзрачным человеком, сидевшим рядом, и сразу вслед за этим — решение. Какая-то женщина все еще пыталась что-то объяснить и выворачивала свою сумку в поисках новых документов, доказывающих ее правоту, а громовой голос уже вызывал следующую пару.

— Боорман против Лауверэйсен! — раздалось вдруг, и тяжущиеся предстали перед Тэхелсом.

— Жаль, что она калека, — сказал Ван Камп. — А не то они могли бы стать идеальной парой. Одного роста, одних лет, и оба с достатком — у нее, конечно, есть деньжата, иначе и быть не может. Вот только эта деревянная нога…

Тем временем Тэхелс бегло проглядел судебную повестку.

— Стало быть, речь идет о сумме в восемь тысяч пятьсот франков, — проговорил он.

И, повернувшись к госпоже Лауверэйсен с некоторой предупредительностью — вызванной, несомненно, ее костылем, — осведомился, почему она отказывается платить.

Ван Камп, ухмыляясь, ткнул меня локтем в бок.

— Почему я не хочу платить? — со смехом переспросила она.

— Сударыня, — сказал Тэхелс, взяв в руки носовой платок, — мне предстоит рассмотреть еще семь дел. К тому же здесь принято проявлять некоторое уважение к суду. Смех меня не убеждает, но, если вы спокойно скажете, почему вы отказываетесь платить, мы быстро внесем ясность в дело. Я ведь вам не враг.

—  Ядолжен платить, а не она, — заявил Боорман, всеми силами стремившийся указать судье правильный путь.

Тэхелс взглянул сначала на госпожу Лауверэйсен, которая, однако, не объяснила причину своего смеха, а затем устремил взор на Боормана.

— Я думал, что истец — это вы, — сказал он.

— Так оно и есть.

— Но чего же вы, собственно говоря, хотите? — раздраженно спросил Тэхелс.

— Я хочу заплатить ей деньги.

Ван Камп едва мог усидеть на месте и то и дело толкал меня в бок локтем. Люди в мантиях, сбежавшись со всех сторон, как черные птицы, прильнули к барьеру, отделявшему суд от зала.

— Стало быть, иск заявлен стороной, которая хочет заплатить, — начал вслух размышлять Тэхелс, смахнув с лица крупные капли пота. — А что же ответчица?

— Она не хочет, — сказал Боорман.

— Чего она не хочет? — спросил Тэхелс.

— Брать деньги.

Тэхелс откинулся назад в своем кресле, перевел тревожный взгляд с истца на ответчицу, а затем посмотрел на сидевшего рядом с ним человека, который принялся тщательно изучать досье. Кто-то из людей в мантиях явно отпустил остроту, и по их черному ряду прокатился приглушенный смех.

— Господа, тише, пожалуйста! — увещевающе сказал судья. И, повернувшись к ответчице, проговорил чуть ли не умоляющим тоном:

— Возьмите деньги, сударыня, и все будет в порядке.

Ван Камп изо всей силы толкнул меня в бок.

— Предписание о вручении наличных денег было оформлено, — заявил вдруг невзрачный человек. — Сумма сдана в депонентскую кассу. Это подтверждается документом, составленным судебным исполнителем Ван Кампом.

При упоминании этой фамилии черные мантии оживились и, обернувшись, с восхищением взглянули на моего соседа. Один из адвокатов приветливо помахал ему рукой, после чего весь ряд служителей Фемиды в черном облачении снова повернулся к алтарю.