Избранное

Для охраны рощи Большой Скорпион нанял пятьсот солдат, но эти солдаты квартировали больше чем в километре отсюда, потому что, будь они поближе, они первыми бы начали грабить рощу. Не приглашать их нельзя, так как охрана дурманных листьев была самым важным делом в Кошачьем государстве. Все понимали, что солдаты ничего не могут защитить, но отказаться от них значило оскорбить генералов, а Большой Скорпион уважал благонамеренность и не хотел, чтобы его в чем-нибудь обвинили. Просто во избежание соблазна он ставил свое войско подальше. Когда ветер дул слишком сильно и притом в сторону солдат, хозяин приказывал им отойти еще на полкилометра. Они бы ни за что не послушались его приказов и восстали, если бы рядом не было меня. Недаром в Кошачьем государстве существует поговорка: «Иностранец чихнет — сто солдат упадет».

Войском Большого Скорпиона командовали двадцать генералов. Эти генералы были мудрыми, справедливыми, верными и надежными, но, поддавшись настроению, вполне могли связать хозяина и тоже кинуться грабить рощу. Только благодаря моему присутствию они не поддавались настроению, а оставались верными и падежными.

Забот у Большого Скорпиона было хоть отбавляй: шпионить за генералами, следить за направлением ветра, отгонять солдат, присматривать за зеваками. Когда он пришел в себя после налета на его рощу, ему пришлось одним духом съесть тридцать валявшихся листьев, иначе бы ори пропали. Говорят, что после сорока листьев можно три дня не спать, но зато на четвертый день отправишься к праотцам. Такая уж это штука, дурманные листья: если ешь в меру, чувствуешь себя приятно, но ничего не хочется делать; если много съешь — своротишь горы, а потом помрешь. Большой Скорпион был очень труслив, знал, что объедаться листьями нельзя, однако сдержать себя не мог. Бедный Большой Скорпион!

Он урезал мне ужин, потому что при маленьких порциях можно всю ночь бодрствовать. Ведь я фактически один охраняю его рощу — значит, меня нужно морить голодом. Чем выше заслуги человека, тем больше он должен страдать — такова кошачья логика. Но я не стерпел и разбил свою миску. На следующий день меня снова ждал нормальный ужин. Теперь я знал, как поступать с людьми-кошками, хотя и испытывал угрызения совести.

Целые дни дул ветер. До этого я не видел на Марсе такой погоды — слабый ветерок поднимался, но никак не на целый день. Дурманные листья едва начинали розоветь, а сейчас они дрожали на ветру и переливались всеми цветами радуги. Ночью Большой Скорпион с генералами воздвигали в середине рощи какой-то деревянный каркас: это оказалась сторожевая вышка для меня. Они объяснили, что ветер называется дурманным и сулит перемену погоды. В Кошачьем государстве всего два сезона. Первая половина года — спокойный сезон, а вторая — бурный, с ветром и дождем.

Утром до меня сквозь сон донеслись странные звуки. Я вылез из своей хижины и увидел Большого Скорпиона, стоящего перед генеральским строем. За ухом у него красовалось перо из хвоста коршуна, в лапах — длинная палка. Генералы держали нечто вроде музыкальных инструментов. Завидев меня, Большой Скорпион ткнул палкой в землю, и генералы разом вскинули свои инструменты. Когда он ткнул палкой в небо, грянула музыка. Один генерал дул, другой бил — словом, все двадцать инструментов стали издавать разные звуки: высокие, низкие, но в равной степени дисгармоничные и противные. Глаза у музыкантов вылезли на лоб, тела раскачивались, рты хватали воздух, однако отставать никто не желал. Двое, почти задохнувшись, упали на землю и все-таки продолжали дуть, потому что в Кошачьем государстве ценится только долгая и шумная музыка.

Те, кто держал ударные инструменты, колотили своими дубинками без всякого ритма и, конечно, без передышки. Чем сильнее стучали ударные, тем отчаяннее визжали духовые инструменты, как будто умереть под такую музыку — самое приятное на свете. Три часа продолжался этот концерт. Наконец Большой Скорпион взмахнул свой палкой, музыка смолкла, и запыхавшиеся генералы присели на корточки.

Вытащив из-за уха перо, Большой Скорпион почтительно подошел ко мне:

— Пора! Прошу тебя подняться на священный алтарь и от лица богов наблюдать за сбором дурманного листа.