Избранное

Но едва я побежал, как раздался дикий визг, будто резали тысячу свиней. Землетрясение не произвело бы большей паники, чем моя стометровка. Люди-кошки мчались сломя голову, толкая друг друга, падая, снова вскакивая. Берег в одно мгновение опустел, лишь кое-где валялись раненые, которые уже не могли бежать. Я поднял одного из них: глаза закрыты, дыхания нет! Во мне шевельнулось раскаяние, по главным по-прежнему оставалось желание разоблачить Большого Скорпиона. Не долго думая, схватил другого человека-кошку — живого, по со сломанной ногой. Впоследствии я не раз корил себя за то, что допрашивал раненого: ясно видел эту сломанную ногу, а все-таки схватил. Если прощать себе все, что делаешь «не думая», то люди никогда не будут людьми.

Заставить полумертвого от страха человека-кошку говорить, да еще говорить с иностранцем, — самое трудное дело на свете. Я понял наконец, что этак совсем его доконаю, и оставил свои попытки. Двое пострадавших по-прежнему лежали на земле, а остальные быстро ползли в сторону. Я не стал догонять их.

Вот и нарвался на крупную неприятность! Неизвестно еще, каковы кошачьи законы! Правда, я убил этих несчастных не собственными руками, но, откровенно говоря, тут не оправдаешься. Впрочем, пусть эту кашу расхлебывает Большой Скорпион, а я воспользуюсь случаем, чтобы поискать останки моего друга. Когда начнутся неприятности, Большой Скорпион сразу побежит за мной, тут-то я его и прижму. Если он не согласится помочь, я к нему не вернусь. Шантаж? Но с таким лживым и низким существом нельзя обращаться иначе!

Спрятав пистолет, я с поникшей головой побрел вдоль реки. Солнце палило немилосердно, и я чувствовал, будто мне чего-то на хватает. Проклятые дурманные листья! Без них действительно невозможно выдерживать это палящее солнце и ядовитый туман, поднимающийся над водой.

Кошачьих святых я не знал; чтобы скрыть собственную беспомощность, мне оставалось проклинать только людей-кошек. Я подумал, что дурманные листья легче всего подобрать на поло «боя». Конечно, я мог бы сходить в рощу и отломить целую ветку, но мне было лень тащиться в такую даль. Поэтому я вернулся на берег, собрал брошенные там остатки листьев, пожевал немного и снова отправился вдоль реки.

Вскоре передо мной показались серые холмы. Я помнил, что корабль упал недалеко от них, хотя и не знал, в какой стороне. Жара стояла невыносимая. Два новых листа не принесли мне облегчения. Кругом ни деревца, отдохнуть негде — я решил идти до тех пор, пока не найду корабль.

Вдруг сзади послышались крики. Я различил голос Большого Скорпиона, но продолжал идти не оборачиваясь. Вскоре он догнал меня — бегал он очень быстро. Я хотел схватить его за шкирку и вытряхнуть из него душу, да слишком, уж у него был жалкий вид: морда вспухла, на голове и туловище ссадины, шерсть слиплась, точно у водяной крысы. Я вспомнил, что люди-кошки, панически боясь иностранцев, очень любят подраться между собой. Кто его избил, мне было все равно, но испуганный и израненный Большой Скорпион невольно вызывал сочувствие. Он похватал разинутым ртом воздух и наконец выдавил:

— Скорее, дурманную рощу грабят!

Я рассмеялся, моего сочувствия как не бывало. Если бы Большой Скорпион просил защитить его жизнь, я, как настоящий китаец, тотчас откликнулся бы. Но кто станет защищать добро собственника? Грабят так грабят, я тут ни при чем.

— Скорее, дурманную рощу грабят! — повторил Большой Скорпион, отчаянно тараща глаза, как будто дурманная роща ценнее всего на свете.

— Расскажи мне сначала, зачем, ты устроил утреннюю комедию, тогда я, пожалуй, вернусь! — сказал я.

Большой Скорпион задергал шеей от ярости и с трудом выдохнул:

— Дурманную рощу грабят!

Он задушил бы меня, если б мог. Но я тоже стоял на своем и решил не трогаться с места до тех пор, пока он не скажет правды.

В конце концов мы пошли на сделку: я сейчас же отправляюсь за ним, а он объяснит все по дороге.

На этот раз Большой Скорпион не солгал. Оказалось, что глазевшие на меня люди-кошки были представителями высшего общества, которых он пригласил из города. Богачи никогда не встают так рано, но мое купание было слишком редким, событием; кроме того, Большой Скорпион обязался поставить им лучшие дурманные листья. Каждый посетитель платил ему за зрелище десять «национальных престижей» (основная денежная единица в Кошачьем государстве), а дурманные листья — два прекрасных, сочных листа — давались каждому бесплатно.

«Ну и тип! Выставляет меня напоказ как свою собственность!» — подумал я, но Большой Скорпион, не дожидаясь, пока я выскажу свое возмущение, уже принялся мягко оправдываться: