Избранное

Удобно устроившись на скамье, Николай полистал брошюру и опять открыл на титульном листе:

«Херсон. Типография К. Н. Субботина. Продается во всех книжных магазинах Москвы и Петербурга…»

Легальная! Почему же Андрей передал ее с такими предосторожностями?

«Крепостные крестьяне работали на помещиков, и помещики их наказывали. — Рабочие работают на капиталистов, и капиталисты их наказывают. — Разница вся только в том, что прежде подневольного человека били дубьем, а теперь его бьют рублем…»

Свободно такое в России не напечатают. Прав Андрей.

Поликсенья Ивановна вышла на двор вытрясти самовар, увидела сына, склонившегося над книжкой:

— О чем книжка-то?

— Про то, мама, как с рабочих незаконно штраф берут.

— Заждались, давно пора всю правду описать, может быть, твоего батьку и не выгнали бы с оружейного. — Поликсенья Ивановна взяла у Николая книжку. — Показать бы самому генералу: пусть знает — справедливость не убить.

— Запретная, — Николай мягко отобрал у матери брошюру, — а писал ее очень умный человек, такой и на каторгу пойдет за бедных и обездоленных.

Недели через три Андрей привел на протоку молодого человека, загорелого, с живыми глазами. Хотя он был в поношенной блузе, юфтевых сапогах, фуражке с засаленным козырьком, Николай догадался, что это человек образованный.

— Тот самый Ордын, — представил его Николаю Андрей. — Он-то уж знает народников, их болото…

Николай предложил Ордыну поехать на озеро.

— Чудесно, — обрадовался Ордын. — Просьба великая: погрести дайте, давно весла не держал…

Эта прогулка по озеру с Ордыном многое помогла уяснить Николаю. Он до конца понял, что либеральные народники заодно с мелкой буржуазией, они смертельно боятся, что рабочий класс создаст свою, революционную партию. Ордын подарил ему книгу, напечатанную на гектографе.

— Здесь найдете ответы на все свои вопросы. Еще в 1894 году Ульянов в пух и прах разгромил либеральных народников.

— Ульянов, — задумчиво сказал Николай и спросил: — Это он написал и книгу о штрафах?..

— Он, — ответил Ордын.

Николай открыл обложку, прочитал: «Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов?».

— Почитайте сами, дайте товарищам, что неясно — запишите. Из Петербурга пришлем знающего человека, — сказал Ордын и дал знак, что пора поворачивать лодку к берегу.

9

Новый век, а все осталось по-старому: те же притеснения, прибавились и еще беды — дороговизна, безработица.

В тот год не у всех оружейников рождественские праздники были веселыми. Опять сбавлены расценки. Из артиллерийского управления предписали еще сократить рабочую неделю. Итак, три дня с гудком на обед кончали смену. Это продолжалось до того дня, когда мастера согнали рабочих к зданию конторы и на балкон вышел начальник завода генерал Дмитриев-Байцуров.

— Господа офицеры и оружейники! — сказал он. — На нашу страну без объявления войны напала Япония. С божьей помощью Россия поставит вероломного врага на колени. Война продолжится не более полугода. От нас с вами русская армия ждет винтовки.

— Составлено расписание… воевать не более полугода, — усмехнулся Николай и локтем задел Поваляева, своего приятеля. — Не помяли бы япошки нам бока.

— На турецкой сколько поубивало, еще не все калеки перемерли, — Поваляев тяжко вздохнул, — и опять застучат в дома похоронки.

Официальные сводки с фронта не могли скрыть тяжелые потери на суше и море. Погибли крейсер «Варяг», броненосец «Петропавловск». Пала крепость Порт-Артур.

Дорожали продукты на рынке, с ночи выстраивались очереди у керосиновых лавок.

Приятель из Райволы пригласил Николая на охоту. Пороху был дома нетронутый пакет, а дробь забрал на той неделе Поваляев.

В Петербург ехать за одной дробью накладно — билеты в оба конца и чуть не день клади на дорогу. Разжился Николай дробью у тряпичника на рынке. Высыпая дробь в банку, обнаружил, что тряпичник пустил на кулек штабной циркуляр. Оказывается, на погребение нижних воинских чинов правительство отпускает на душу 4 рубля 32¹/₂ копейки и на постановку могильного креста — 2 рубля.

— Дешево, в шесть целковых с копейками обходится русскому царю солдатская жизнь, — сказал Николай. Он собрался бросить циркуляр в печку, но раздумал: отдаст братьям Ивану и Василию, те бывают на батарее в Дюнах, покажут солдатам.

В сумерки на улицы вышли ряженые, они шутили, пели песни, поймали Соцкого на пешеходном мосту, запрятали в куль рогожный и пустили с крутой горы за перепадом.

Надежда Кондратьевна водила сыновей Саньку и Кондратика на детский праздник в Общество трезвости, звала Николая в Дубки на веселье. Он отказался: не до того. Неспокойно в столице. Во время водосвятия на Неве помост царской семьи обстреляла пушка от Биржи.