Избранное

В следующую минуту я, Каро и Тигран уже катались в пыли. Мы тузили друг друга в клубящейся пыли дороги, не разбирая, кому попадали удары. Ясность внес Айказ, первый прибежавший к месту драки. Он поднял Тиграна, отцепил его от нас и только тогда отвесил ему здоровую оплеуху. Прибежавшему невесть откуда Васаку уже ничего не оставалось делать, как полюбоваться нашей работой. У каждого из нас были свои счеты с сыном лавочника, и мы, как могли, рассчитались с ним. Даже Васак не преминул пнуть его ногой.

Вырвавшись из наших рук, Тигран немедленно дал тягу. Отбежав несколько шагов, он все же повернулся, погрозил мне кулаком:

— Ну, падло, горшечник несчастный! Береги теперь ряшку.

Как-то вечером меня с улицы окликнули. Дед вышел на окрик, пошептался с рассыльным и, вернувшись в избу, бросил мне:

— Собирайся живо. Саркис требует.

Я наскоро оделся.

— Зачем еще он понадобился Саркису? Слава богу, по его милости он в подручные к Аракелу записался. Что ему еще нужно? — все же встревожилась мать.

Дед снисходительно поглядел на нее:

— Тебе все плохое на ум приходит, сноха. Пусть теперь лихо к богачам заглядывает.

Аво молча посапывал — самолюбие его было задето.

— А ты чего лежишь? — бросил дед, обращаясь к нему. — Собирайся и ты. Скажи, дед послал.

Аво не спеша поднялся, хотя ему, так же как и мне, не терпелось узнать, зачем вызывают.

Когда мы были готовы, дед горделиво оглядел нас с ног до головы:

— Выросли, людьми стали, сноха! Государство уже нуждается в них.

В сельсовете, куда мы пришли, было накурено. Сквозь пелену крутого табачного дыма мы едва разглядели взрослых. Что такое? Почему они при оружии? Неужели опять война? На подоконнике, черный от злости, сидел комбед Седрак. Шнур от рукоятки револьвера висел у него вдоль ноги. Дядя Саркис тоже был вооружен. Похоже, что-то неладное снова творится на земле, которая бушует, никак не успокоится. При чем тут мы? Мы пока не в том возрасте, чтобы взрослые не обходились без нас.

Однако как постарел дядя Саркис! У него совсем белые виски!

— Ребята, — обратился он к нам, — я не зря созвал вас.

Мы недоуменно переглянулись.

— Советская власть нуждается в хлебе, — продолжал Саркис, — а враги закапывают его в землю — хотят народ голодом задушить.

— Руки коротки! — пробасил посуровевший Айказ.

— Коротки ли, длинны, а вредят нам, — сказал дядя Саркис.

— А что ломать голову? Если закопали хлеб, надо его раскопать, — снова за всех ответил Айказ.

— Конечно, если бы, пряча хлеб, кулаки оставляли меточку. Но что делать, когда метки такой нет?

— Я знаю все потайные ямы во дворе Согомона-аги. Мне бы только забраться к нему, — сказал Азиз.

— А я — в доме Геворковых, — тут же вставила Арфик. — Иголку спрячь — и то найду!

— Дело! — одобрил дядя Саркис — Затем вас и позвали. Начнем с тех дворов, где наверняка найдем.

Нагнувшись над листом бумаги, Саркис поставил новые крестики.

Когда все было готово, он встал. За ним встали все взрослые. В дверях дядя Саркис на минуту задержался, проверяя наган.

— Для безопасности, — сказал он. — Кулак есть кулак, как бы чего не выкинул.

Каро не участвовал в нашем продотряде.

Чего греха таить, к нему мы все же относились настороженно, не посвящали его в свои сокровенные тайны.

Как ни говори, сын богача, а вдруг возьмет да выдаст наши планы?

Во многих переделках мы потом бывали, но Каро не изменил нашей дружбе. Мне и сейчас перед Каро немного неловко за нашу излишнюю подозрительность.

В домах еще горел свет, когда мы постучались к Геворковым. Во дворе гулко и раскатисто залаяла собака. Ворота открылись. У входа показался тучный, шарообразный старик, освещенный неровным красным светом коптилки, которую он держал в руке.

Собака заливалась неистовым лаем. Хозяин притворно покрикивал, делая вид, что не может ее унять. Узнав, кто мы и зачем пожаловали, он совсем потерял управу над собакой. Почему-то погасла в руках коптилка.

Холодный ночной мрак поглотил весь двор.

— Это уж зря, — сказал Саркис, — темнота вас не скроет.

Собака лаяла все громче. Чтобы быть услышанным, дядя Саркис прокричал:

— А ну, ребята, осветите двор! Я плохо вижу, с кем говорю.

Затрещали зажженные факелы, разбрасывая в воздухе красные полосы света.

— Где прячешь хлеб? — строго сказал Саркис.

— Если мое слово ничего не стоит, поищи сам, — ответил хозяин, показав спину.

Он заковылял в сторону крыльца, но задержался у лестницы, очищая ноги о поскребок.

— Действуйте! — коротко приказал Саркис.

Вооруженные железными шампурами, мы рассыпались вслед за взрослыми по двору. Факельщики осветили все его закоулки.

Не прошло и пяти минут, как раздался радостный вскрик. Притихшая было собака снова залилась тревожным и гулким лаем. Хозяин у лестницы длинно выругался. Мы побежали на крик.

Посреди двора в свежевырытой яме копошился кто-то. Айказ направил свет факела, вырвав из темноты острые плечи. Это была Арфик. В ярком свете факелов блеснул в яме плоский камень, отодвигаемый Арфик с горлышка колодца. Все было ясно: она нашла то, что искала.

Удачно прошли поиски и в доме Алиханяна. Аво прямо привел нас к спрятанному хлебу, словно сам положил его.