Избранное

С к о р о м н ы й. Что это вы? Владимир Андреевич! Я вас считал серьезным человеком.

Д е д. И напрасно! Просчитался! Вот так! Просчитался! (Опомнился после того, как Юрка толкнул его под бок.) Нет. Я к тому, что Владимир Андреевич и есть у нас самый серьезный мужчина.

К а р а в а й. Начхать мне на того, кем ты меня считал или посчитаешь. Выкладывай обратно договор, жулик! Ну! Слышишь?

Дед подкрался и выхватил у Скоромного портфель, хотел передать его председателю, но заготовитель догнал Деда, навалился на него, повалил и отнял портфель.

С к о р о м н ы й. Отдай! Отдай! Ах ты, старая опенка! Да ты знаешь… да я тебе… Аж ты… Ну-у, нет! Не на того напали! (Рванулся к дверям.)

К а р а в а й. Юрка! Держи дверь! А ты (Поляныце) не пускай его в окно! (Скоромному.) Но и ты не на тех напал. Верни подобру! Отдай сам! Отдай, а то потеряешь!

С к о р о м н ы й. Са-ам! Ну-у нет! Кормильца своего отдать? Охламона ищете? В суде отдам! После того, как взыщу неустойку. Что написано пером, не вырубишь топором!!

Д е д. Вот как врежу между глаз — тут тебе и будет неустойка твоя!

С к о р о м н ы й. Что-о? Угрожать? Я к прокурору пойду! Я вас как уголовников!

П о л я н ы ц я. Ну, дывысь! Вин ще и кричать. Будь сознательным и отдай сам!

С к о р о м н ы й. Не буду сознательным! Ни за что в жизни не отдам сам! И прошу, я требую выпустить меня отсюда на волю. Руки прочь от меня! Дайте свободу!

Дед, Юрка, Каравай и Поляныця окружают Скоромного.

К а р а в а й. Так ты с него по пятнадцать копеек дерешь? А?

Д е д. А нам, жмот, копейку накинуть не хотел?

С к о р о м н ы й (торопливо). Накину! Копейку накину!

Д е д. Не-е!! Мы теперь сами с усами!

С к о р о м н ы й. Две! Две даю! Накину две!

К а р а в а й. Для этого нужно составить другой договор. Верни старый.

С к о р о м н ы й. Подпишем новый, верну старый.

Скоромный уже оказался в тесном кольце окружения. Он вынужден поднять портфель над головой. Юрка подставляет кресло, чтобы с него дотянуться до портфеля, но Скоромный сталкивает его с кресла и сам ловко забирается туда.

К а р а в а й. Верни сначала старый!

С к о р о м н ы й. Ищите дурачка!

Д е д. Юрка! Выбивай из-под ног стул!!

А когда Юрка и Поляныця намерились опрокинуть кресло, на котором возвышался Скоромный, тот перескочил на письменный стол. Это вызвало новый прилив энтузиазма у присутствующих.

С к о р о м н ы й. Рабочий класс вас не поймет! Осудит! Заклеймит!

К а р а в а й. Он хотел накормить рабочий класс? А? Гад полосатый! Жулик! Мошенник! Спекулянт!

П о л я н ы ц я. Три дня поив мэнэ. До людэй не пускав. Пылы, писни спивали… украиньские… народни… Тосты за дружбу говорилы. Цилувалыся. Тьху! От объихав! От обвев! Напував по ноздри.

К а р а в а й. Коньяком?

П о л я н ы ц я. Коньяком.

К а р а в а й. И машинистка была?

П о л я н ы ц я. Эге ж. Була. Ух яка стерва. Була, не таюсь.

К а р а в а й. Его метод.

П о л я н ы ц я. Договор проштампувалы, и вин исчез. А о та чертовка ни на шаг вид мэнэ. Як приклеенная. А мне бульба, картопля трэба. Наши звонить. Оторвался я от той гадовки да в райком. Прошу. А секретарь мэнэ до вас. У него, каже, всего хватает, и картофеля, и, если надо, птичьего молока.

Д е д. Грабить родного брата украинца. А? Что? Нет? Не дадим в обиду дружбу народов!