Избранное

Скоромный, нарушая элементарные правила приличия, уже отбрыкивается. И когда он понял, что спасенья нет, что его вот-вот стащат со стола, он тигром прыгает на люстру, что висит над столом. Зажав в зубах портфель, руками вцепился в крестовину люстры. Это на время озадачило нападающих. Но многоопытный Дед наклоняет Юрку, взбирается ему на спину и оттуда ухватывается за ноги Скоромного. Повисает. Расколыхивается. Брюки медленно, но верно сползают с ляжек заготовителя. Вот уж где подтвердилась пословица: пошел за шерстью, а вернулся стриженым. Дед падает с трофеем в руках.

К а р а в а й. Пускай повисит, а мы отдохнем.

Д е д. Ну-ну, просыхай, просыхай, милок!

С к о р о м н ы й. Я вас по судам затаскаю! Я вас на ковер поставлю перед бюро райкома! Я подниму на ноги всю мировую общественность! Это грабеж средь бела дня! Это разбой!

П о л я н ы ц я. Ну и птаха! А? Соловей и роза! Гляньте!

С к о р о м н ы й. Буду висеть, пока не соберутся люди. Свидетели будут.

К а р а в а й. А ну, Юрка! Включай электрику! Подогреем его малость, он сам отвалится, как переспелая груша.

Д е д. Подожди, внучек. (Запугивает Скоромного.) А ну, как вдарит его током, почернеет, как та слива. (Скоромному.) Ну? Пока добром просим — бросай портфель!

С к о р о м н ы й. Процентики вам нужны? Премиальные отхватить за реализацию продукции? За премиальные готовы на небо меня отправить? Душегубы! Вот до чего доводит материальная заинтересованность! А идея? Где ваши гуманные идеи? Что такое для вас человек, который звучит гордо?

Д е д. Молчи, козолуп! Юрка! Включай! А ты, Украина, отсчитывай!

Юрка включает люстру.

П о л я н ы ц я. Десять… девять… восемь… семь… шесть… пять… четыре… три… два…

Скоромный сбрасывает портфель. И сам падает зрелым плодом на стол.

К а р а в а й. Плакали твои комиссионные.

Дед подхватывает портфель и подносит его председателю, как боевой трофей. Тот вынимает из портфеля типовой договор.

П о л я н ы ц я. Давайте и мой.

К а р а в а й. Вот он, бери.

Д е д. Нелегкое дело — отнять у человека портфель, который его кормит досыта. Одно слово — портфель!

С к о р о м н ы й. Такой реквизиции моя фамилия не знала после немецкой оккупации…

К а р а в а й. Я думаю, одним росчерком пера — сорок девять тысяч. А? (Перечеркнул свой договор.)

С к о р о м н ы й. Я все же к прокурору схожу.

К а р а в а й. Не советую. А то я возьму эти два экземпляра, его и мой, да и в райком. А там лучше знают, куда и кому послать — прокурору или судье, оценив твои старания по укреплению экономики колхозов своего же района.

С к о р о м н ы й. Вот тебе и на! Уже и в райком. Разве мы сами не разберемся? Райкому без нас дел хватает.

К а р а в а й. А я ведь советовал тебе мирно решить: зад об зад и разойтись.

С к о р о м н ы й. Ну, хорошо. Зад об зад! Я согласен. Пусть будет зад об зад. Еще не поздно.

К а р а в а й. Хотел меня объегорить? А?

Д е д. Ну да. Сколько таких на фунт сушеных надо?! Чтобы объегорить нас…

К а р а в а й (Поляныце). Так вот, друг, ты теперь уразумел, что такое дружба народов? Это, когда я — белорус, да он… Дед, ты белорус?

Д е д. Да вроде белорус. Может, какой половец и догнал прабабку, но при переписи белорусом считаюсь.

К а р а в а й (продолжает). Да он белорус, дружно идем… просвещать… Ты, Скоромный, какой нации? Белорус?

С к о р о м н ы й. Чистокровный.

К а р а в а й. Сомнительно. Идем дружно учить чистокровного белоруса, своего же, за то, что он обидел брата-украинца, хотел обмануть его.

С к о р о м н ы й. Так вы еще и бить собираетесь?

К а р а в а й. Нет. Теперь только гладить.

П о л я н ы ц я. В таком случае, товарищ Каравай, давайте подпишем наш договор, который без обману.

К а р а в а й. Давай!

Подписывают оба.

И сегодня же начнем отгрузку.