Избранное

Полумесяцами бровей светишь ты и ликом-луной,
Ярок светоч красы твоей — беззакатного солнца зной.

Что же розы со всех сторон полыхают жарче пламен,

Будто цвет их не посрамлен красотой твоей неземной?

Ветер утром, стыдясь, донес благовонье твоих волос,

А на лике, что краше роз, виден родинки цвет ночной.

Твой таинственно тонкий стан, видно, людям для смуты дан:

«Он незрим, он — мираж-обман»,— яро спорит весь люд честной.

Ты пойдешь по моим следам — я себя отыскать не дам:

Стан твой тонкий вспомнив, и сам стал незрим я, и ты — виной.

Я — лишь пыль, где пролег твой след, но печали мне в этом нет,—

Жаль, что в пыль от вихренья бед не истерт я, чудак смешной!

Забурлил моих слез поток — и твой стан я увидеть смог:

Юн и свеж, проглянул росток, благодатной вспоен волной.

Кто еще, о Хафиз, ответь, смог бы стих вот такой пропеть?

Про твой стан ни теперь, ни впредь так не спел бы никто иной.

* * *

Сколь истомен твой лунный лик — словно месяц, я стал горбат,
Тонкий стан я твой вспомню — вмиг таю в небыль, как дым и чад.

Твоих родинок красота днем и ночью — в сердце моем:

Только эта моя мечта и смягчает мне боль утрат.

Я всю жизнь положить готов, лишь прильнуть бы к устам твоим,

Но каких я ни трачу слов, а они в ответ лишь молчат.

Стал бы славен я и высок, словно сам небесный чертог,

Если б силы найти я смог пасть во прах у твоих палат.

Ты едва лишь блеснешь красой, сгину в небыль я, жалкий раб,—

Потому-то мне быть с тобой небеса, увы, не сулят.

Если нет хмельного вина в твоей чаше любовных нег,

Станет лишь черепком она, не сулящим тебе услад.

Сладок тюркский Хафиза слог да любовью к тебе высок,

И любителям звучных строк даровать он отраду рад.

* * *