Избранное

Копной твоих кудрей смятен, безумен я и одинок,
И, словно в кладезь погружен, я сердцем — в ямках твоих щек.

Всех мертвых оживляет вмиг живая влага твоих уст,—

Зачем же уст твоих родник меня на бедствия обрек?

Благоухание дохнёт от мускусных твоих кудрей,—

Китайский мускус — даже тот равняться с ними бы не смог.

А поутру ты выйдешь в сад, улыбкой яркою блеснешь —

Глядишь, от ревности гранат померк — красы не уберег.

Возвеселит ли меня вновь сад твоей вешней красоты?

Как роза, рдеет в сердце кровь — ресниц твоих набег жесток.

Все изумруды, как один, и блеск рубинов посрамят

Твоих багряных уст рубин, рейханных губ твоих пушок.

Не диво, что, узрев твой лик, Хафиз в смущении поник:

Смущенья — доли горемык, увы, и он не превозмог.

* * *

Весь мир покорила твоя красота,
Но ты лишь собою, увы, занята!

Пусть солнцем она для влюбленных горит,

Не зная заката, светла и чиста.

И родинок точки и «нуны» бровей

Красивы, как схожие с «мимом» уста.

Припомню я стан твой — истаю совсем,

И сам я уже — словно небыль, мечта.

Прекрасною речью красно ты хитришь,—

От красного слова — и щек краснота.

О, сжалься, хоть раз подари поцелуй

И душу возьми, что тобой отнята.

Как речь попугая, сладка твоя речь,—

Созвучья Хафиза лишь ей и чета!

* * *

Властитель мой, хоть иногда ты сжалься над слугой, молю,
Тяжка моя печаль-страда,— мне сердце успокой, молю.

Опутан я со всех сторон — как твои кудри, вьюсь от мук,

И скован я и сокрушен,— даруй же мне покой, молю.

Я изнемог от мук любви, твоей красою изможден,

Больное сердце обнови, объятое тоской, молю.

И телом и душой — вдвойне — стелюсь я пред тобой во прах,—

Рушь мою плоть, но душу мне, смягчась, благоустрой, молю.

Жестокий гнев твой зол и яр, но если я хоть раз вскричу,

Ты каждую из лютых кар безмерно сделай злой, молю.

О, лик твой пламенно-пунцов,— затми же солнце поутру,—

Приподними с чела покров — блесни мне красотой, молю.

Хафиз в плену твоих очей — безумной страстью в них влюблен,—

Быть жертвой этих палачей, награды удостой, молю.

* * *