Избранное

Кто солнцу твоего чела рабом безгласным станет,
Тому вселенная светла, и мир весь ясным станет.

Ты — зеркало моей души, о твоем лике светлом

Сказать мне правду разреши — мой слог прекрасным станет.

Узрев твой несравненный вид, и кипарис смутится —

Он испытает жгучий стыд, тебе подвластным станет.

Красою хвалится цветник, тебя затмить желая,

А ты лишь явишься — и вмиг уж он не красным станет.

И заблуждался человек, твой рот сравнивший с розой,—

Пусть он погрязнувшим навек в стыде ужасном станет.

И если рот твой неземной с вином сравню я всуе,

Пусть посмеются надо мной — смех не напрасным станет.

И ежели твои уста, губящие мне душу,

Сравню я с медом,— кто ж тогда со мной согласным станет!

И кто, прильнув к устам твоим, живую воду вкусит,

Тот, словно Хызр, вечно живым в величье властном станет.

Во прах перед любимой ляг, Хафиз,— счастливым будешь:

Твой дух ко славе высших благ навек причастным станет.

* * *

Где, виночерпий, чаши? Скорей неси вино,—
Да будет бденье наше в сто солнц озарено!

Дай мне вина — я стражду, душа исходит прочь,

Нет сил терпеть мне жажду — измучен я давно.

О милости молю я, друг страждущих гуляк,—

Той муки, что терплю я, другому не дано.

Зачем, о боже правый, шар страсти я таю?

Узрю твой взор лукавый — все сердце сожжено.

Не видеть в яви бденья мне твоего чела,—

Хотя бы в сновиденье явилось мне оно!

Молю всей страстью зова один лишь поцелуй,—

Скажи в ответ мне слово — одно, всего одно!

Хафиз, скажи мне честно: что жизнь тебе твоя?

Бесследно и безвестно пройти ей суждено!

* * *

Взор тюрчанки озорной — бедствие из бед,
Схожей с нею ни одной в мире розы нет.

И напрасные мечты — гурий с ней равнять:

Столь изящной красоты не видал весь свет.

Если б ты своим челом солнце не зажгла,

Человек его теплом не был бы согрет.

Ты по прихоти своей мечешь кость в игре,—

Сделай так, чтобы людей не коснулся вред!

В чьей душе любовь жива, тот ханже не друг:

В мужественном сердце льва лисьих нет примет.

Вольный путь меня манит из неволи прочь,

Но в пути любви горит только дальний свет.

Ты любимою, Хафиз, назван был рабом,—

Значит, в роскошь шахских риз нынче ты одет.

* * *